Евгений ВИШНЕВСКИЙ    ВИЦЕ-РОБЕСПЬЕР         Книга посвящена классику русской литературы Михаилу Евграфовичу Салтыкову-Щедрину. Писателю, вошедшему в когорту великих литераторов XIX века под псевдонимом Николай Щедрин, а затем утвердившемуся там под полу-псевдонимом М. Е. Салтыков-Щедрин. И при этом – вице-губернатору, то есть чиновнику высочайшего ранга, второму лицу в "ключевых российских губерниях" – Рязанской и Тверской – в поте лица своего трудившемуся на ниве государственного блага в наиболее яркий и противоречивый период российской истории: в конце 50-х – начале 60-х годов XIX века, в период подготовки и осуществления реформы освобождения крестьян от крепостнического рабства - в "эпоху конфуза", по его собственному наименованию.     Каким образом такой незаурядный человек, образованный, умный, искренний, талантливый до гениальности, мог быть одновременно чиновником столь высокого положения, во многом определяющим стабильность тогдашней социальной системы, и язвительнейшим писателем-сатириком – яростным обличителем этой системы? Ведь в течение четырёх лет М. Е. Салтыков фактически был той самой "унтер-офицерской вдовой", которая сама себя непрерывно секла!      Книга опирается на многочисленные солидные исторические и литературные источники, написана живым языком с массой подробностей из жизни высшего чиновничества и литературного бомонда середины XIX века и, безусловно, представит интерес не только для людей, профессионально занимающихся литературоведением, но и для всех интересующихся литературой и историей России XIX века.   Литературная работа математика, прозаика, драматурга, теле- и радиоведущего, кулинара и путешественника Евгения Вишневского представляет собой талантливое исследование событий жизни великого русского писателя М. Е. Салтыкова-Щедрина с 1858 по 1862 год – в период его вице-губернаторства в Рязани и Твери, кои города он и прославил впоследствии своим именем.      Задавшись целью разгадать тайну личности богатого тверского и ярославского помещика М. Е. Салтыкова (полупсевдоним «Салтыков-Щедрин» появится позднее), успешного начинающего литератора и, вместе с тем, чиновника высокого ранга, ставшего беспощадным обличителем охраняемой им же государственной системы, автор погружает читателя и в административные заботы своего героя, и в среду его обитания, которая формирует, как принято считать, «гения места». Это не только исторический фон, но и тот вещный мир, где происходит повседневная жизнь человека: город с его архитектурой, природный ландшафт, бытовые обстоятельства.      Кроме используемых в книге исторических фактов, писем, свидетельств современников, фотографий и рисунков, воссоздающих «дух времени», Е. Вишневский включает в повествование пересуды, анекдотические случаи, разноречивые мнения о личности вице-губернатора, прозванного за непримиримость к злоупотреблениям «вице-Робеспьером». Эти свидетельства сохранились в среде обывателей, помещиков и чиновников – прототипов сатирических образов писателя, и были переданы потомкам как семейные предания. Бытовали такие рассказы и среди родственников автора.      Несмотря на эпохальные перемены и связанные с ними переименования и перекраивания окружающего мира, в провинциальных русских городах, таких как Рязань и Тверь, не забыли старых названий улиц, домов, храмов, дорогих сердцу памятных мест: «Дворец Олега», «Архиерейские палаты», храмы «Входо-Иерусалимский», «Воскресения сгонного» и «Спаса-на-яру», а также «Дом Морозова» на большой Астраханской улице в Рязани, где поселился с молодой женой вице-губернатор М. Е. Салтыков по прибытии к месту службы.           Следует отметить, что Евгений Вишневский, хотя и живет ныне в Сибири, является коренным рязанцем. Здесь он родился и провел практически безвыездно первые 22 года своей жизни. В его памяти навсегда запечатлелся образ родного города, который он с любовью доносит до своего читателя. Поэтому соотнесение прошлого с настоящим, личностное отношение к событиям, описываемым в книге, являются ключевыми приемами повествования. В «авторских отступлениях» повествователь приглашает читателя пройтись по тем местам Рязани и Твери, где ходил и он сам, и его герой: «от Солдатской слободы до Соборной площади мимо Дворянского собрания»; вспомнить о великих архитекторах прошлого Якове Бухвостове, Николае Воронихине и Матвее Казакове, украсивших эти города своими творениями; узнать их богатую историю; ощутить незримое присутствие рядом Н. М. Карамзина, В. Г. Белинского, Ф. М. Достоевского и А. Н. Островского. Все это вызывает у человека, взявшего в руки книгу «Вице-Робеспьер», чувство сопричастности своей «малой родине», пробуждает национальную генетическую память, утверждает неразрывную связь «почвы и судьбы», поскольку при создании Е. В. Вишневским творческого портрета гениального русского сатирика М. Е. Салтыкова-Щедрина краеведческий мотив стал одним из главных. С.н.с. Института филологии СО РАН Лауреат Государственной премии РФ Рожнова С. П.       Пару лет назад в новосибирском издательстве "Свиньин и сыновья" вышла любопытная книжка Евгения Вишневского "Вице-Робеспьер", попавшая мне в руки совсем недавно, внимательно прочитанная и вызвавшая желание сказать несколько слов, как хвалебных, так и критических, и автору, и издателям.     Но прежде всего о самой книге, её герое и её авторе. Вице-Робеспьер – это Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин, писатель огромного сатирического таланта, классик, подвергавший тотальному осмеянию не просто извечное российское неблагоустройство, но саму нашу ментальность, и в то же время государственный чиновник высокого полёта, вице-губернатор рязанской и тверской губерний, то есть человек, умудрявшийся совмещать несовместимое, а потому и личность, нетипичная настолько, что и до сих пор остаётся для нас, с одной стороны, любимой, с другой – ненавидимой, до дыр зачитанной и неразгаданной. Примером тому - библиотеки посвящённой творчеству Салтыкова-Щедрина критики и – несколько скупых, по большей части романизированных биографий, вышедших достаточно давно и сегодня уже изрядно устаревших – как в научном, так и в идеологическом плане. Основные доступные широкому читателю работы по Салтыкову-Щедрину автор "Вице-Робеспьера" называет в предисловии и по тексту. Это старые труды С.А. Макашина, Р.В. Иванова-Разумника, В. Я. Кирпотина, К.И. Тюнькина, а также сборник "М.Е. Салтыков-Щедрин в воспоминаниях современников". Не названа отчего-то лишь не менее давняя, 1965 года, романизированная биография классика в исполнении Андрея Туркова, выходившая в той же популярной серии "ЖЗЛ", что и книга Константина Тюнькина. Уже из перечисленных только что работ ясно, что всерьёз, но и так, чтоб доступно было рядовому читателю, Щедриным, кажется, не занимался никто уже полвека. Если сравнить ситуацию, скажем, с той, что мы имеем, например, по Достоевскому, выйдет очевидное пренебрежение к великому сатирику. Причина тут, надо думать, не только в особом влиянии Достоевского на культуру ХХ века и его популярности на Западе, который для нас всё, в отличие от Пушкина, который "наше всё" только в юбилейные годы, даже и не в особенностях чрезвычайно противоречивой личности Салтыкова, а в самой его сатире, ничтоже сумняшеся сообщающей нам и нашему начальству самую распоследнюю, смешную и стыдную правду, которую не любит никто. То есть мы все, и начальство наше наше тоже, готовы на кухне хохотать над щедринскими органчиками, но на людях и тем более на работе предпочитаем "годить".      Короче говоря, хоть и люб нами Михаил Евграфович, но "странною любовью", а для власть предержащих, не говоря уж о  партийных уставах – не актуален. Особенно сегодня, ибо как и же восторгаться человеком, до посинения враждовавшим с коррупцией, если не авторам, то крупным издательствам, эти самые коррупционные деньги и отмывающим? Посему, надо думать, новых, современных, исчерпывающих академических трудов об авторе вечной "Истории одного города" и всегда актуальной "Современной идиллии" мы в ближайшие десятилетия не дождёмся. Взамен будем читать авторские эссе, сочиняемые подвижниками, но непрофессионалами, и издаваемые маленькими, работающими на голом энтузиазме и нередко прямо себе в убыток провинциальными издательствами.     Отсюда и плюсы и минусы этих самых подвижнических эссе. С одной стороны, свобода говорить все что думаешь; с другой – физическая невозможность в одиночку охватить проблему во всей полноте. Точно так в книжке Евгения Вишневского очень интересно рассказано о Салтыкове-чиновнике в период его вице-губерна-торства в Рязани и Твери, его борьбе за освобождение крепостного крестьянства и его войне с дворянским и чиновничьим самодурством, то есть (вот он, гвоздь-парадокс, из-за которого тайна личности Салтыкова-Щедрина ускользала, ускользает и будет ускользать от самых вдумчивых исследователей!) как бы с самим собой, ведь столбовой дворянин М.Е. Салтыков был наследником громадного состояния, нажитого, однако, главным образом его матушкой, происходящей из каменной купеческой семьи Забелиных. Правда, этот наследник громадного состояния всю жизнь сильно нуждался в деньгах, но это уже другой вопрос, да и какой русский классик, кроме, может, Толстого и Тургенева, в деньгах не нуждался... Не менее хорошо в книжке Вишневского рассказано и о самой Рязани – позапрошлого, прошлого и нынешнего века, что не удивительно, ибо Евгений Венедиктович оттуда родом, малую родину свою знает, любит и помнит, хотя уже более полувека живет в Академгородке.     Итак, внятный рассказ о Салтыкове-Щедрине – пишущем чиновнике, как итог внимательного чтения старой, редкой и даже архивной литературы, и песнь любви к родной Рязани - это плюсы социально-литературного эссе Е. Вишневского. К минусам можно отнести попытки рассуждений о писателе Щедрине, поскольку они, увы, восторженны, но не аналитичны.       Далее: целый длинный ряд моментов в биографии своего героя и его окружения, о которых автор просто и правдиво сообщает читателю: "Я не знаю". В большинстве случае и впрямь один в поле не воин, и самый пламенный поклонник Салтыкова-Щедрина не может же подменить собой научно-исследовательский институт. Но в иных случаях это "я не знаю" вызывает недоумение. Вот, например, в рассуждении о дальнейшей судьбе рязанского губернатора-карьериста и недруга Салтыкова Николая Михайловича Муравьёва, после того, как оба этих высших чиновника расстались к взаимному удовольствию, цитирую: "А до генерал-губернаторского кресла в Санкт-Петербурге ему (Муравьеву. – В.Р.) пока еще было как до Китая пешком (не слишком, согласитесь, убедительная лексика для серьёзного историко-литературного исследования, но Е. Вишневский пишет эссе, и потому требовать от него более-менее академичного языка мы не вправе. – В.Р.). Кстати, я и не знаю даже, достиг он его когда-либо или нет (курсив мой. – В.Р.)".      Подумаешь, бином Ньютона! – хочется процитировать писателя Булгакова, как известно, прямого наследника писателя Щедрина. Что ж и труда это узнать, да и чем тут вообще гордиться-то? Включаем компьютер, входим в Яндекс, запрашиваем Николая Муравьева, рязанского губернатора. Через секунду по ссылке выходим в Википедии на статью о папеньке искомого лица, человеке куда более известном, нежели рязанский губернатор, находим сына его Николая Михайловича и обнаруживаем, что скончался тот в 1869 году, то есть примерно через 10 лет после описываемых Вишневским событий. Уже в принципе можно догадаться, что надежды нашего карьериста кончились ничем, ибо в России надо жить долго, а не сорок девять лет.      Идем, однако, дальше, и запрашиваем в том же Яндексе список столичных губернаторов за вторую половину XIX века. Нас тут же выводят на соответствующую страницу сайта администрации СПб: www.gov.spb.ru/gov/governor/gallery/ XIX-2, где и читаем: с 1855 по 1861 – П.Н. Игнатьев; с 1861 по 1866 – А.А. Суворов-Рымникский; с 1866 по 1873 – Ф.Ф. Трёпов (тот самый!). Вот и вся загадка, уважаемый Евгений Венедиктович, и даже в библиотеках рыться не надо! А то получается, как у Маяковского: сидел в юношеские годы в тюрьме, начал там читать роман Толстого, но уж больно толстый – выпустили раньше, чем дочитал, так, мол, и не знаю, чем у них там с Карениным дело кончилось.       Ещё о минусах, которых немало, но не надо думать, что они перекрывают плюсы. И это уже не столько автору минус (по принципу: не стреляйте в пианиста – играет как умеет!), сколько издателям и редакторам. Евгений Венедиктович Вишневский – кто в Новосибирске о нём не слышал?!. – не только пишущий математик (парадокс не слабее щедринского), но ещё и театральный, и телевизионный деятель, следовательно, человек чрезвычайно словоохотливый. И вот эта словоохотливость порой автора подводит, а читателя без всякой необходимости веселит. Так, книжку, написанную в свободном жанре эссе, сочинитель зачем-то снабдил огромным количеством по большей части совершенно ненужных, причем выстроенных по-академически единым рядом, подстраничных примечаний, а сообщают эти примечания чаще всего буквально следующее: "Впрочем, я, кажется, об этом уже упоминал". И вот редакторы отчего-то всё это кокетничанье пропустили. Как, кстати, и уже совсем не смешную ошибку автора на первой же странице книги, где реформа 1861 года названа реформой "освобождения крестьян от крепостнического рабства". Это ведь, господа, крепостные были в рабстве – крестьяне, а не баре - крепостники, стало быть и рабство может быть только крепостным. Я не буквоедствую: ошибки такого уровня не есть опечатки, пропускать их нельзя, если мы не хотим, чтоб наши потомки совсем забыли родной язык, а вместе с ним, что совершенно естественно, и классическую литературу - того самого Салтыкова-Щедрина, о котором Евгений Вишневский написал своё в целом очень даже симпатичное и своевременное эссе, на внешнем уровне вполне добротно изданное "Свиньиным и сыновьями".     Закончу, как и многие свои рецензии на книги нашего издательства. Хорошо бы автору некоторым образом дошлифовать свой текст, а издательству, вычитав его как следует, затем вновь напечатать эту, несомненно, интересную и полезную книжку, которую в таком случае не только с удовольствием читали бы все те, кто читать ещё не разучился, но и вполне могли бы использовать в своей работе учителя-словесники. Рецензент: Распопин В. Н.     Читайте отрывок из книги Е. Вишневского «Вице-Робеспьер» в нашем Читальном зале »     « назад, на стр. "Наши книги 1"

  « назад, на стр. "Наши книги 1"