Нелли ЗАКУСИНА     

      Это не закон, конечно, но поэт, видевший небо над ледяными якутскими гольцами, сухую бурятскую степь, бывавший в дацанах, под Алтайскими «белками», на разливе Оби в ее нижнем течении, всегда будет говорить голосом, отличным от поэта, который никогда не покидал улиц родного города. Я не говорю о категориях лучше–хуже. Я говорю о том, что голоса поэтов всегда будут разными. И дело здесь не в географии (хотя и она важна), скорее, дело в масштабе, в самой возможности сравнивать.
      У Нелли Закусиной, выросшей в семье геодезиста, широкие масштабы заложены в голову с детства, она их не замечает, она пользуется ими интуитивно, ощущая их просто как еще одно естественное добавление к отпущенному ей поэтическому дару.
     Если она видит полевой цветок, то замечает и голубизну неба над ним, а краешком глаза фиксирует и инверсионный след в небе – от самолета.
     «Нельзя пошевелить цветок, звезду не потревожив». «У сентября спокойное лицо…» написала Закусина в одном из стихотворений. Сентябрь для нее – месяц творения, это всегда ее месяц.
    Железнодорожная станция Могоча (Читинская область) мало кому известна, но известным место делает человек, эта станция подарила миру поэта. А вот строительный институт Нелли Закусина заканчивала в Новосибирске. Потом была Бурятия, был журнал «Байкал» эпохи своего расцвета, были многочисленные переводы с бурятского (среди них роман Барадия Мунгонова «Баян Зурхэн»), собственные стихи шли в «Сибирских огнях»,
в «Неве», в «Москве», в «Литературной газете».
     В 1970 году Закусина вернулась в Новосибирск. Какое-то время она еще в архитектуре, занимается планировкой и застройкой Нижневартовска, но приходит пора профессионали-зации: Нелли Закусину принимают в Союз писателей СССР, она работает в Западно-Сибирском книжном издательстве, крупнейшем по тем временам, затем в старейшем журнале страны «Сибирские Огни».
     Выходят книги:
«Мой светлый день» (1972),
«У сентября спокойное лицо» (1976),
«Непослушная кукла» (стихи для детей, 1978),
«Свет любви» (1979),
«Звезды в колодце» (1980),
«Мой город золотой» (1981),
«Белый снег, зеленая трава» (1984),
томик избранных стихов в престижной «Библиотеке Сибирской Поэзии» (1987),
«Зимние письма» (1990),
«Избранная лирика» (1995),
«По бесконечной реке» (2000).
     В эти годы она много занимается поэзией народов Сибири (якутской, бурятской, тувинской, ненецкой). Болгарские, сербские, венгерские поэты благодарны Нелли Закусиной за ее прекрасные переводы. Собственные стихи появляются в Югославии, в Болгарии, в Польше. Я помню любопытство Десанки Максимович, прилетевшей в Новосибирск. Ей было уже под восемьдесят, самолет задержали, я ждал, что из самолета выйдет утомленная перелетом старушка, но вышла элегантная женщина в черном. Она спросила: «Где тут у вас бар?»
     Стихи Закусиной пришлись Десанке Максимович по душе – вот это я и считаю тем самым масштабом. Великолепные славянские традиции неразрывны. С этой точки зрения поэтический ряд
– Дора Габе, Анна Каменска, Анна Ахматова, Десанка Максимович, Нелли Закусина – не вызывает никаких сомнений. Разные голоса, меняющаяся интонация, но и некое тайное волшебство, объединяющее голоса в единый хор. Творчество Нелли Закусиной закономерно отмечено престижной литературной премией им. Н. Г. Гарина-Михайловского. Поэзия ее полна нежности, тепла, понимания. Это поэзия чистого дыхания, не замутненная одышкой литературных дрязг. Мы ведь все постоянно говорим друг с другом, но не можем объясниться, потому что часто не понимаем собственных слов.  Но приходит поэт. И переводит. Нежность на русский. Одиночество на латинский. Вечный круговорот, вечные сомнения. Но «…где-то там была надежда… А значит – стоило идти».

      Геннадий Прашкевич
          Новосибирск, 2003