Как
болеть гриппом знают все, но вот когда надо болеть, знает только горздрав.
Он определяет начало эпидемии гриппа и рассылает инструкцию. После этого
вызывайте врача и болейте на здоровье. До инструкции грипп практически не
распознается.
Но вот мне повезло, и я
заболел досрочно. Этот вирус – мой старый знакомый. Полсотни раз вместе
лежали и на этот раз ничего нового он не припас: та же ломота, жар, кашель и
даже насморк. По этим признакам родные вызвали врача.
Пришла хмурая женщина
(понять ее можно: двадцать второй вызов, наподнималась этажей на сто, про
зарплату промолчим). Пришла, соединилась со мной тонкими трубочками и велела
не дышать. Ее отвлекли каким-то вопросом, поэтому минуты через две я вдохнул
без разрешения и хотел рассказать, как оно все начиналось (я к этому
готовился), но она не слушала, а спросила – когда и что я съел. К этому
вопросу я был не готов и стал вспоминать. Но и тут она не дождалась конца
моих воспоминаний, а стала писать. Написала четыре рецепта на пятьсот рублей
и стала заполнять карточку русскими буквами, но мы разобрали: аденовирусная
инфекция, осложненная пищевым отравлением.
Вирус возмутился, что его
не узнали, и задал мне жару за сорок, да еще на шесть дней. Тут медицина
спохватилась (как бы не пневмония) и давай меня колоть через три часа да еще
двумя шприцами сразу. Тут уж у всякого жар спадет, похолодел и я.
Однако при небольшой
температуре какая-то хворь оставалась и меня мучила. Всем стало ясно, что
теперь нужны народные средства и даже стали вспоминать целителей.
Остановились на старичке, которого предложила соседка. Она сказала, что он
бывший военный и успешно лечит мужчин, служивших в армии, и добавила:
«Поправляются почти все».
И вот он пришел:
маленький, сухонький и подвижный. Еще в передней сказал, что в чудеса не
верит, но что человек сам может сотворить чудо.
– Я ведь почему только мужиков
лечу? По-тому что у них сызмальства боевой дух играет, как у задиристого
петуха. Дух-то поддержать надо, направить должным порядком, болесть и
отступит. Конечно, надо время не упустить. А то вот на прошлой неделе
позвали меня к одному старому бойцу, да поздно. Всё чего-то ждали. А чего
ждали? Вот и лежит он белый да бесчувственный. Какой уж тут дух – одна
копия. Раз пришел, решил все же попробовать. Наклонился к нему и говорю:
«Поздравляю! Тебя боевые награды нашли» и медальками над ухом позвякиваю. А
он без внимания.
Тогда кричу: «Встать на
дежурство, мать твою так!» И опять безрезультатно. Ну, тогда я взял и
выстрелил у него над ухом. И вот вам чудо: встрепенулся он и сел. Родные рты
пооткрывали, но это у него было последнее, даже глаза не открыл, качнулся и
упал назад по стойке «смирно». Тут уж судьба...
Подошел ко мне, провел
рукой по спине и ниже и заключил:
– Живой мужик, мой
контингент, полвека с ними провел. Спросил:
– В армии служил?
Я ответил, что служил, но
на войне не был.
– Вот то-то, что не был, а мы
неделями в болотах сидели и никаких гриппов не знали. Потому как боевой дух
держали, настрой был. А кто погибал, так честно, а не от гриппов. Вот так!
Потом обратился к дочери:
– Хозяюшка, надо боевую
обстановку создать. Налей мне наркомовские сто грамм.
Выпил, закусил хлебом с
салом и огурцом, пожевал губами, сдвинул брови и произнес:
– Ну-с, приступим.
И вдруг закричал тонким
голосом:
– Встать!.. Как стоишь!..
Руки по швам!.. На месте шагом марш! Ать, два... Ать, два... Стой! Ать, два.
На первый-второй рас-считайсь!
– Первый! – крикнул я,
повернув голову в пустоту.
– Всем лечь! Слушай
задачу: найти щель в обороне противника и проникнуть! Первые номера
по-пластунски вперед!
Раз я назвался первым,
пришлось выполнять задачу, и я пополз к подоконнику.
Вслед мне неслось:
– Ни шагу назад! Всех
перестреляю!.. И вдруг он прыгнул на меня сзади:
– Ага, рус, попался!
Хенде хох! Сдавайся!
Я опешил и подумал, что
старик опасный сумасшедший, но потом каким-то шестым чувством определил, что
это провокация. Я сбросил его и стал душить. Нас разняли. Отдышавшись, он
сказал:
– Молодец, старик, не
поддался. Будешь еще жить.
А дочке сообщил, что мой
дух не сломлен, и я должен поправиться. Денег за лечение не взял, но на
посошок сто грамм принял.