|
| |||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
|
Владимир Свиньин: Все наши книги – необычные. На том и держимся Ираида ФЕДОРОВА, «Новая Сибирь» Владимир Федорович Свиньин – из шестидесятников. Ученый-физик, в числе первых ученых и студентов приехавший в наш Академгородок, в только что основанный Институт ядерной физики, Владимир Свиньин всю жизнь был к тому же увлечен материями, далекими от науки: поэзией, театром, историей, фантастикой, мемуаристикой, – и входит в некий кружок единомышленников, среди которых известные всему Новосибирску имена: Вадим Суховерхов, Геннадий Прашкевич... Владимир Федорович скромен и прост в общении, он курит винтажные папиросы «Беломорканал», за что в присутствии собеседницы извиняется, и готов часами рассказывать о своем детище: издательстве «Свиньин и сыновья», генеральным директором которого является. – Владимир Федорович, название вашего издательства навевает что-то знакомое. Ведь в России когда-то уже существовало издательство Свиньина? – Совершенно верно. Павел Петрович Свиньин v первый издатель с такой фамилией, пушкинской поры. Человек довольно известный. Правда, Пушкин отозвался о нем не совсем лестно в одном из своих стихотворений: «Вот и Свиньин, российский жук...» Они – Пушкин и Свиньин ‑ принадлежали к разным литературным кружкам. Про моего однофамильца писали басни, упрекали его в том, что он «много врет». Говорят даже, что первый издатель Свиньин ‑ один из прообразов гоголевского Хлестакова. Но при более глубоком знакомстве Свиньин оказывается очень неординарной личностью: он и есть тот основатель журнала «Отечественные записки», который прославился уже при Белинском. Автор интересных книг, в том числе романа о Сибири («Ермак, или Покорение Сибири»), Свиньин и в Америке бывал по дипломатической службе, встречался там с Фултоном, изобретателем парохода. И раз уж о нем речь – у нас есть намерение сделать книгу о Павле Петровиче, который, по моему мнению, незаслуженно забыт. – Хотите своего однофамильца реабилитировать в веках? Но, быть может, это и не однофамилец вовсе, а ваш... предок? – Вряд ли, так как фамилия моя по отцовской линии пошла из крестьянского сословия, из Архангельской губернии, и родство с достаточно известным дворянином – оно сомнительно. А вот с другим известным человеком с этой же фамилией, русским архитектором Василием Федоровичем Свиньиным, такое родство более вероятно: тот тоже был из крестьян. Василий Свиньин ‑ один из тех, кто перестраивал Михайловский дворец в Санкт-Петербурге под Русский музей. Он был также директором Академии художеств в дореволюционное время. – Давно вы живете в Новосибирске, Владимир Федорович? – С начала шестидесятых. Я приехал в Академгородок еще студентом физфака. На некоторое время уезжал обратно в Ленинград после окончания Новосибирского университета, куда перевелся, а потом вернулся, так как однажды, уже будучи здесь в командировке, встретил в Новосибирске свою судьбу – Татьяну Янушевич. Женился и всю жизнь живу здесь, в этом доме в центре города. Из Академгородка я перешел на работу в СНИИГГиМС, в вычислительный центр, это случилось тридцать пять лет назад. Встретил и старых студенческих друзей и единомышленников, в компании которых началось наше увлечение литературой. Среди тех, кто пробовал себя в прозе и поэзии, теперь известные люди, такие как академик Владимир Захаров, физик и поэт. В изданной Евтушенко «Антологии поэзии XX века» есть и его стихи. Математик Владимир Бойков, нынче член Союза писателей Москвы. Наконец, писатель Геннадий Прашкевич. Он и является сейчас главным редактором издательства «Свиньин и сыновья». Прашкевич тоже стал автором знаменитым, он лауреат многих престижных литературных премий. Вот, к слову, его книга по истории фантастики, вышедшая в нашем издательстве (подходит к книжной полке и достает увесистый том под названием «Красный сфинкс»). В предисловии написано: «История русской фантастики от В. Ф. Одоевского до Бориса Штерна. А здесь сборники стихов Прашкевича, Захарова, Свиньина... Все мы, лирики, вышли из физиков! Готовится еще один том, он будет называться «Зеленое вино ‑ рассказы о литобъединении». Эта книга соединит то и нынешнее время. Наша компания сохранилась до сих пор! – Так вы, физик, влились в культурное сообщество Новосибирска давным-давно? – Это произошло само собой. Я всегда тяготел к гуманитарной сфере. Еще студентом, когда учился в Ленинграде на физфаке, участвовал в театральных постановках. У нас был свой студенческий театр. В одном из спектаклей я исполнял важную роль... пингвина. А премьера другого состоялась незадолго до отъезда в Новосибирск. И мы с приятелем, поскольку помнили текст наизусть, решили восстановить этот спектакль уже здесь, силами студентов НГУ. Сели, записали роли, пришли в Новосибирский университет ‑ современного здания у него еще не было, университет располагался в школе, ‑ и предложили студентам: «Кто хочет участвовать в читке студенческой пьесы?» Пришел заинтересованный народ, мы поставили спектакль, а на нем присутствовал и один из ИЯФовских сотрудников, Пономаренко. И он сказал: «Все это здорово, но если вас серьезно интересует театр, то давайте организуем студию». И мы открыли студию в ДК «Юность» в Академгородке. Ставили серьезные спектакли. Первый был по пьесе «Монсерра» о Симоне Боливаре. Любительский спектакль, но он получился настолько удачным, что Андрей Михайлович Будкер, руководитель Института ядерной физики, где я в то время работал, совмещая работу и учебу в университете, привел однажды всех участников большой научной конференции на наш спектакль. Потом мы показывали этот спектакль на сцене «Красного факела». Я там играл роль горшечника, одного из заложников, которых расстреливали по ходу пьесы, поскольку они не хотели говорить испанским офицерам, где скрывается Боливар. Но вышел конфуз, там же, в «Красном факеле». «Расстреливали» нас на фоне белого экрана, где была специальная подсветка. Когда стреляли, я издавал крик, в зале начинали плакать дети, а после должен был погаснуть свет. Но в этот раз он не погас! Кто-то забыл его выключить! Я лежал, лежал, устал лежать и потихоньку пополз. Детский плач сменился всеобщим хохотом! Когда я возвратился в Новосибирск спустя много лет, на театральной сцене я больше не выступал, но с Вадимом Ивановичем Суховерховым ‑ а это еще один мой близкий друг, известный и как режиссер, и как организатор вечеров в филармонии, ‑ мы много лет сотрудничали. Я сочинял для него пародии, писал тексты. Мы взаимодействовали с Вадимом Ивановичем и когда делали сценарии для КВНов новосибирских вузов: выступления наших команд проходили не без успеха. – Ваше издательство называется «Свиньин и сыновья». Сколько у вас сыновей? – Двое. Первого, старшего сына зовут Владимир Владимирович Свиньин, он живет в Санкт-Петербурге, успешный бизнесмен. Ему, собственно, и принадлежала идея создания издательства. Он выступил и вдохновителем, и инвестором. Второй сын Миша, Михаил Владимирович Янушевич, по фамилии матери, живет здесь, в Новосибирске, вместе с нами и является моим замом по издательству. Миша занимается всем, что касается типографии и сбыта. – Когда вы решили заняться издательской деятельностью? – Почти шесть лет назад. Все произошло спонтанно! Но, с одной стороны, такое решение можно назвать неожиданным, а с другой, все к тому шло! Кажущаяся неожиданность была подготовлена всей предшествующей биографией – моей и моих ближайших людей. Ядро издательства составляют люди, которые появились в моей жизни еще в студенческие годы, как я уже сказал, и потом, в СНИИГГиМСе. Моя жена Татьяна – выпускающий редактор. Она тоже человек пишущий. Вот ее книга воспоминаний. Можно сказать, автобиографичная, и в то же время это не совсем мемуары (достает с полки и протягивает книгу). – Мне уже интересно. Может быть, я у вас тут поселюсь, возле стеллажей, Владимир Федорович, поставлю раскладушечку. Читать – не перечитать! А какой тираж у ваших изданий? – От 500 экземпляров до одной тысячи. Тираж невелик. – Тем ценнее каждый том. Коллега мне рассказывал забавную историю, как он, будучи в Одессе, искал редкую книгу о поэтах двадцатых годов. Каково же было его удивление, когда продавец книжного магазина порекомендовал ему сделать запрос в новосибирское издательство «Свиньин и сыновья»! – Я даже представляю, какую книгу он искал. Она называется «По следам Юго-Запада», об одесской плеяде начала 20-х годов: Багрицкий, Олеша... Ее автор ‑ Елена Каракина, ученый секретарь Одесского литературного музея. – Я слышала также, что вы принимаете участие в издании своеобразной новосибирской «Книги рекордов Гиннеса»? – Новосибирский фонд культуры издает Собрание рекордов и достижений Новосибирска (Новониколаевска). Где каждая страница начинается со слов: «Самый первый...» или «Единственный за Уралом...» Нас пригласили участвовать во втором выпуске, и мы уже подготовили материал о лауреатах Сталинской премий в Новосибирске. (Достает подборку.) Потому что сперва издали такую книгу ‑ «Сталинские премии». – Вижу, здесь наш знаменитый дирижер Исидор Зак, актриса Инна Макарова, которая играла Любку Шевцову в культовом советском кинофильме «Молодая гвардия»... Постойте, но разве она как-то связана с Новосибирском? – Вот именно! Мало того, она была подругой дочери поэтессы Елизаветы Стюарт, о которой мы тоже издали книгу. Инна Макарова в Новосибирске закончила школу, потом уехала в Москву, где к ней и пришли и слава, и Сталинская премия. В Новосибирске много что случилось впервые. Например, 9 июля 1942 года в ДК Сталина (нынче ДК Октябрьской революции, в народе – «Кобра». – Прим. автора) состоялось первое после Москвы публичное исполнение Седьмой (Ленинградской) симфонии Шостаковича, о чем мы тоже собрали материалы. Исполнял ее в присутствии автора находящийся здесь у нас в эвакуации оркестр Ленинградской государственной филармонии, а дирижировал оркестрoм его художественный руководитель Евгений Мравинский. – Культурные связи Новосибирска и Ленинграда, Санкт-Петербурга и Новосибирска – они проходят, кажется, через вас самого, через всю вашу жизнь? – Да, меня всегда это живо интересовало. Город на Неве и город на Оби связаны многими поколениями интеллигенции. И сейчас наше издательство стремится популяризировать творчество и современных авторов, которые представляют два этих города – Новосибирск и Санкт-Петербург, и наследие тех, кто уже принадлежит истории. Издаем, затем проводим презентации книг, устраиваем встречи в институтах, в библиотеках. Я вижу в этом некую просветительскую миссию. В начале двадцатых годов в голодном, холодном, воюющем Петрограде на лекции по культуре, которые читали такие мастера, как Блок, Гумилев, Чуковский, народ валом валил. Культура нужна всем и во все времена, и только под ее влиянием люди способны изменить мир к лучшему. Шестидесятые годы прошлого века, времена моего студенчества в Ленинграде, если чем-то и напоминали годы двадцатые, то увлеченностью, задором, желанием разобраться в сути происходящего. Сейчас хочется делать нечто подобное в Новосибирске. Почему-то кажется, что время для таких массовых поэтических вечеров и диспутов опять наступило. – Быть может, чтобы народ западал на такие чтения, нужно заворачивать эти вечера в яркую обертку? – Сделать такую обертку, как вы говорите, несложно. Когда «Книжное обозрение» устраивало в Новосибирске книжный фестиваль, изголодавшийся по таким мероприятиям народ просто хлынул на него. – Быть может, пришли на раскрученные имена? – И они тоже важны. Но, допустим, Красноярск уже второй год устраивает подобные мероприятия своими силами – мы там тоже участвуем – и без особой шумихи и рекламы собирает людей, интересующихся книжными новинками. Было бы что предложить для обсуждения! – На ваших книжных полках, прямо как растения в ботаническом саду ‑ везде сплошь и рядом, кроме книг, «произрастают» маленькие кувшинчики., Разной формы, из разного материала. Еще одно увлечение? – Однажды я задумал написать в стихах о предназначении сосудов. Собирал для этого сосуды разнообразные – по материалу, форме, назначению... Пока было место, мне еще и друзья помогали, дарили, кто что мог. А теперь уж и ставить некуда! Вот эти кружки – в питерских барах позаимствовал, чего для коллекции не сотворишь, грешен! А этот экспонат – просто оружейную гильзу подобрал, из нее мне сделали джезву и кружку. Кто-то даже принес кувшин, обнаруженный в кургане какого-то захоронения. Он выделяется из всех, как видите, очень древний, покрытый патиной. – Чем еще вы увлекаетесь? – Спортом. В юности я занимался легкой атлетикой и баскетболом. Больших высот не достиг, вершиной была сборная Академгородка, Сибирского отделения Академии наук. Но болельщик я со стажем! Досконально разбираюсь в видах спорта, знаю правила, слежу за всеми спортивными событиями, много лет выписываю и читаю газету «Спорт-Экспресс»... – Да у вас тут и болеть удобно: из окон открывается вид на стадион «Спартак». А конкретно за кого болеете? – В футболе – за питерский «Зенит», естественно. А вообще, с удовольствием смотрю любые спортивные телепередачи. – Ваша издательская деятельность как-то сочетается с увлечением спортом? – Безусловно. Сейчас готовим Олимпийскую энциклопедию. В ней будут собраны результаты всех Олимпийских игр по всем видам спорта. – И все-таки вы в основном издаете книги для знатоков, для литературных гурманов. Кто печатался у вас из новосибирских авторов? – Очень многие. Взять хотя бы вашего коллегу по газете «Новая Сибирь» Сергея Сергеевича Мосиенко. У вас он выступает в качестве художника-карикатуриста, вы пишете в газете отчеты о eго художественных выставках, а он еще и пишет. Не картины, а книги. И издал у нас в 2006-м вот эту вещь (достает с полки). Называется книга «ЗАО ПАРК. Апокриф». Ведите, здесь своеобразно» посвящение: «Несостоявшейся в Москве Всемирной выставке «ЕХРО-2010» посвящается». Мы нашли эту фантастическую, стилизованную под библейское повествование повесть в журнале. И предложили Сереже выпустить ее отдельной книгой. Он сам и оформлял. Это о территории ВДНХ, как о заповеднике советской жизни, куда, в конце концов, якобы свезли и мавзолей, и «Аврору». Главное действующее лицо – некто Константин, он же автор. – За изданием каждой книги – Множество контактов с людьми, поиски... – Да, и в наших поисках есть внутренняя логика. А говорит ли вам что-то имя автора вот этой книги? – «Аркадия, любовь моя». Джеймс М. Барри. Честно сказать, затрудняюсь... – Ему же принадлежит известная детская книга о Питере Пэне. А эта книга – переведена впервые, и она вот о чем: человек собрался жениться, но невеста поставила условие: либо я, либо трубка. Мужчина полгода подумал и выбрал... девушку. Но все оставшееся время сидел и вспоминал о годах своего курения и той компании, которая его окружала. Чисто английский юмор. Переводчик, кстати, Дмитрий Андрейко – новосибирец, сам член клуба курильщиков трубки. Как видите, все книги любопытные, необычные. На том и держимся. – Мне уже стал понятен круг ваших интересов как издателя, Владимир Федорович. А чем вы интересуетесь как читатель? – Давно увлекаюсь мемуарами. Интересуюсь двадцатыми годами прошлого века: литературой и искусством того периода, особенно в Петрограде. Набираю материал и, может быть, возьмусь за книгу, которая бы описывала ситуацию в первую блокаду, в голодное время, которое мало чем отличалось от блокады Великой Отечественной. В полумертвом голодном городе, из которого уехало во время Первой мировой правительство, продолжались духовные искания, продолжалась жизнь. Спектакли, Лекции, философские диспуты... Сейчас почти невозможно себе представить силу духа интеллигенции той поры! Гумилев, Блок, Чуковский» – Двадцатые годы и для Новосибирска не прошли даром, особенно в архитектуре. – Это так. И мы, с Александром Ложкиным задумали издать «Альбом архитектора Петра Касаткина». Вот рисунки Касаткина (показывает замечательные наброски мастера, а гора книг на журнальном столике становится все выше и выше. – Прим. автора). Это издание мы позиционируем как общественно значимый проект. Оно полностью подготовлено, и мы сочли нужным обратить на него внимание мэрии как соискатели специального гранта. А сейчас идет работа над проектом, который затрагивает не только Новосибирск, но и всю Сибирь, показанную через призму личности другого удивительного человека – инженера Клягина. Дело в том, что когда я делал презентацию нашей книги «Сталинские премии» в Российской национальной библиотеке, я познакомился с неким профессором Арленом Блюмом, специалистом по советской цензуре. И Блюм предложил мне подумать над изданием книги Александра Клягина, который был блестящим инженером, предпринимателем, очень много работал, в том числе и в Сибири. Он связан со строительством Транссибирской магистрали. Клягин, уже отбыв в эмиграцию, написал там интереснейшую книгу, развернутое эссе о Сибири. А предисловие к этой книге написал Иван Бунин. Книга известна во многих странах, но до сих пор не издана в России! И мы это исправим.
______________________________________________________________________________________
ЧЕСТНОЕ СЛОВО № 46 (668), 11 ноября 2009 г. ДОМАШНЯЯ КНИГА ГРЕЕТ ИНТЕРЕС Когда массовая культура громко и настойчиво заявляет о себе, то бороться с ней можно только силой мысли. Результат – тенденция «переедания» того, что нам навязывает телевидение. Люди уже устраивают исторические балы, тянутся к изучению восточных культур, тяготеющих к духовному просветлению. А вот жадные до настоящей литературы книгочеи находились всегда. Другое дело, что не всем выгодно было эту литературу издавать.
КНИЖНЫЙ
ДОМ
КНИЖНЫЕ
ТАЙНЫ
КНИЖНЫЕ
РАДОСТИ Яна ДОЛЯ | ||||||||||||
