Глава первая. Родион
Они, охранники, как обычно остались ждать кассиршу в операционном зале банка. Покрытый мрамором, с резными полуколоннами и картинами на стенах он напоминал музей, только без казенных тапочек и табличек “Руками не трогать!”. Только самые интересные экспонаты прятались, ясный перец, в запасниках-сейфах.
Константиновна постояла в очереди у окошка, потом, переговорив с оператором, зашла к ней за перегородку. Так всегда бывало, когда кассирша получала денег больше, чем обычно. И охранникам в таком случае ждать приходилось дольше. Они знали – почему, а Родион даже успел поделиться кое с кем своими наблюдениями. Верный знак и сигналом может послужить …
Тут, в банке, охранникам можно расслабиться – все двери, сделанные, кстати, из стали, перегораживают менты с автоматами, а через узкие пропускники, играющие роль вторых дверей, никто не удерет. Так что охранник на полставки Леня Клоков (погоняло - Клочок) обычно читает заботливо припасенную “Комсомолку” или “Комсомольца”, а сам Родион – второй полставочник – глазеет по сторонам, высматривая пикантных дамочек в скучной очереди вкладчиков. Но сегодня Родик часто смотрел на часы, мысленно представляя, сколько бабок успела упаковать Константиновна. Ясный перец – много, на любую мечту хватит: хоть на джип, хоть на мерс.
Когда у Клочка кончилась газета, появилась Константиновна аж с двумя мешками. Леня и Родион подхватили тяжелые мешки из рук кассирши и поволоклись к выходу. Константиновна инстинктивно держалась поближе к мешкам, хотя какой с нее толк, если что случится?
Через пропускники и двери охранники выбрались на крыльцо, Константиновна – следом, а на улице даже выдвинулась в авангард. Она первая подошла к автобусу и постучала кулачком в закрытую дверь.
– Володя! Открывай!
Водитель, как всегда, дрых. Он и кресло себе специальное сварганил, чтобы откидываться, как в самолете, даже если его оставляли на несколько минут. Володя протер буркалы, повозился, и створки двери с шипением разъехались. Константиновна скорей полезла на подножку, словно боится, что местов не хватит. Ясно – советская закалка! Тут как не молодись, а манеры за себя скажут – не в наше время воспитывалась Константиновна и на проректорской “Волге” не всю жизнь каталась. Только она на подножку взгромоздилась, задом своим двери запечатала, как Родик боковым зрением засек резкое движение. Он шухернулся, прямо напрягся весь, а Клочек даже не шелохнулся. В том смысле, что как шагал, так и кочумает к закупоренным дверям. Родион косяка задавил – зря стреманулся, это какой-то фраер к остановке за троллейбусом рвет. Ну и клиенты у банка – шушера какая-то троллейбусная. Константиновна наконец пролезла внутрь, Леня прямым ходом за ней задвинул, а уж Родион, оглянувшись по сторонам, вошел последним.
Зря стреманулся. Дураков на свете много, куда без дураков, но не таких же, чтоб прямо у дверей банка, где менты с автоматами, на гоп-стоп кассу брать. Тут такая стрельба начаться может!.. Хотя если кто знакомый к водиле или кассирше подвалит… Родику самому приходила такая мысль, оттого и настороже был, оттого и шухернулся. Место не удобное, зато если внезапно… Но тогда придется всех знакомых на месте кончать – мокруха получается. За большой куш, ясный перец, можно и шмальнуть, но так, чтобы наверняка… Гарантии-то тут нет!
А у Леньки рожа – как у будды, божка такого, – круглая и без эмоций. Кажется, если бы у него газета не кончилась, то так бы и читал, даже когда мешок с бабками нес. А ведь не придурок вроде и деньгу любит. Может, стоило с ним о деле поговорить?.. Нет, трусоват, кажется, Ленька, и соображает медленно. Ему лишние полставки лапу греют – он и доволен, барсук, так всю жизнь в рядовых и проходит. Нет, от такого подельника не то что помощь, а один вред будет.
Служебный автобус откатил с банковской автостоянки и похилял к родному вузу. Через центр, по Красному проспекту, самой загруженной улице. Летнее солнце раскалило ПАЗик до градуса Сахары. Дерматиновая спинка обжигает кожу сквозь рубашку, солнечный луч мимо ситцевой выцветшей шторки бьет прямо в глаз. Родион сощурился и стал глядеть ниже, на дорогу.
Тут на каждом шагу – то светофор, то пробка образуется, серый асфальт почти не виден за мозаикой автокрыш. Отечественные самоходные тележки на колесах, видавшие виды, но сохраняющие достоинство японки, аристократичные “Мерседесы” и крутые джипы – все ехало, ползло, елозило по раскаленной дневной улице, бибикало и окатывало матерком, предназначенным для суетливого соседа по полосе.
Родик прикрыл глаза, настраиваясь на долгое путешествие по короткой дистанции до Института. Вот инкассаторские броневики, ясный перец, – без остановки шуруют, а они через пень-колоду тащатся, хотя еще неизвестно у кого сегодня денег больше…
Вдруг, Родик увидел это через окно, какой-то ненормальный “Жигуль”, малиновый, как модный пиджак, подрезал Вовчика. ПАЗик вильнул к обочине, но малиновый козел еще и притормозил. Володя вдавил педаль тормоза в пол, но инерция была слишком большой, и автобус смял, ясный перец! жидкий вазовский задок. ПАЗик от удара тряхнуло, у Константиновны, расположившейся к водиле спиной, от резкого толчка чуть не оторвалась голова, а Клочок удержался на сиденье лишь потому, что вцепился в тяжелый банковский мешок. Вот это вес! - приметил Родик, вовремя ухватившийся за поручень. - Сегодня точно – бабок не перечесть, да еще главбухша про медали какие-то говорила.
– Ах ты, боже мой! – по-бабьи воскликнул Вовчик, привстав, глянул вниз на разбитую легковушку. Но в следующую секунду в его руке оказалась монтировка, а лексикон стал более профессиональным. - Что ты, козел, сделал?! Тебя в каком интернате учить водили, олигофрен ты безрукий?!
Родик увидел, как с водительского бока к автобусу подходит шофер “Жигуля”, действительно – придурок доходяжного типа, чмо на двух палочках вместо ног. Худой, лохматый – чисто рокер с наркоманским стажем, такого соплей перешибить можно, отличный партнер для базара с монтировкой. Володя тоже, видать, его разглядел, смело распахнул дверь и полез наружу разбираться. Коллеги по баранке чуток повозились, что там происходило, видно не было, но Володя почему-то уже не орал, а, скорее, мямлил. В салоне никто еще ничего не понял, а Родион ясно себе представил, как доходяга ткнул в жирное брюхо Вовчика ствол. Вот загремела железка – правильно, это на асфальт упала монтировка, а Володя с перекошенной мордой вполз обратно в кабину. Родион поглядел на Леню с Константиновной – забеспокоились. Леня привстал, стараясь разглядеть, что там случилось с “Жигулями”.
– Эх, не повезло, а у меня ведь тоже “шестерка”!
Кассирша заерзала.
– Володя, Володя! Может, мы поедем?
Родион напружинился, ясно представляя, что произойдет дальше. Вовчик нажал на тумблер, передние двери с шипением раскрылись, в их проеме сразу возник мужик в черной маске – в “Жигулях”, ясный перец, был еще и пассажир.
– Всем сидеть, это ограбление! – заорал мужик.
Леня, как всегда, не догнал и встал ему навстречу. Налетчик выставил пистолет, но с близкого расстояния было заметно, что это китайская подделка, а не оружие. Клочок хоть и тормоз, но здоровый, в узком пространстве салона возня с тупым охранником могла затянуться. Родион вскочил, чтобы помочь. Со стороны кабины послышался
мат и сухой щелчок выстрела. Он прозвучал в тот момент, когда Родик с размаху опустил свой мешок на затылок Лени. Клочок тяжело осел вниз и умудрился (и это в тесном автобусе!) упасть мимо кресла. Константиновна переводила круглые от страха глаза с Родиона на Леню и обратно как заведенная. Дура – ясный перец!
– Глист! Сюда! – крикнул Родион, на всякий случай зажимая кассирше рот. Заорать она не догадалась, но вот за руку его тяпнула. Ну и рефлексы у счетовода – чистый крокодил!
Доходяга обежал кабину и возник в дверях.
– Чего ты орешь?! Уговора не было.
– Дай пушку! – приказал Родион.
– Зачем? Пушка у меня должна быть. Как договорились.
– Дай, сказал!
Глист, поколебавшись, протянул ствол, Родик встал во весь рост, вытянул руку с “Макаровым” и пальнул Константиновне прямо в лоб. Там появился третий круглый глаз, красный, самый выразительный из всех. Как же ему надоела эта вечно прихорашивающаяся корова!..