Игорь ЕФИМОВ
ЯСНАЯ ПОЛЯНА
Существует вполне
оправданное предубеждение против «копания в личной жизни» великих людей.
Однако щепетильный читатель/зритель должен иметь в виду, что граф и
графиня Толстые с самого начала своего супружества взяли за правило не
иметь никаких тайн не только друг от друга, но и от широкого круга своих
знакомых и современников. Они давали друг другу читать свои дневники и
письма к другим лицам, при жизни открывали доступ к этим материалам и
своим детям, и родственникам, и биографам. В начале 1900-х Софья Андреевна
предприняла долгий труд по переписке начисто дневников своего мужа, чтобы
ещё при его жизни сдать их в Исторический музей.
Сам Лев Николаевич давал своим дочерям
читать его дневники и делать из них выписки. В какой-то момент часть
дневников была отдана для хранения и использования В. Г. Черткову. Всё это
свидетельствует о том, что Толстые хотели быть услышанными. Они верили,
что их душевный опыт поможет людям открыть какие-то важные тайны нашего
бытия на Земле. Вглядываясь в их жизнь, мы не должны чувствовать себя
припавшими к замочной скважине, а наоборот – приглашёнными в зрительный
зал, где на сцене разыгрывается реальная драма их жизни, достигающая порой
накала – и безысходности – греческих трагедий.
Многие друзья и
близкие родственники супругов Толстых смутно ощущали надличную важность
того, что происходило между этими двумя, и пытались оставить нам
свидетельства и зарисовки. Подробные дневники вели музыкант Гольденвейзер,
домашний врач Маковицкий, секретарь Н. Н. Гусев, дочь Александра Львовна.
Ближайший друг и наперсник, Владимир Григорьевич Чертков, копировал и
сохранял чуть ли не каждое письмо, написанное Толстым, каждую запись на
клочке бумаги.
Почти все дети впоследствии написали и опубликовали
воспоминания о жизни в Ясной Поляне. Наверное, с таким же волнением
следили зрители за первыми пассажирами воздушного шара: уцелеют или
разобьются? Могут ли двое сохранить свою любовь под испепеляющим светом
полной искренности или обречены на катастрофу?
Поскольку каждая
запись в дневнике одного из супругов предназначалась для прочтения другим,
мы имеем право прочитать эти дневниковые записи как бесконечный диалог.
Автору представляется наиболее художественно оправданным такое
построение мизансцены, при котором персонажи обращены чаще лицом не друг к
другу, а к зрителю. Они могут даже присутствовать одновременно на
разделённом надвое экране.
Вообразим, что телевидение было
изобретено на сто лет раньше: весьма вероятно, что в этом случае Толстые
оставили бы нам не записи, сделанные пером, а телевизионные ленты со
своими исповедями, которые бы оставалось только смонтировать в
хронологической последовательности.
« назад, на стр.
"Наши авторы" |
