|
КАК ЕЩЕ МОЖНО ЧИТАТЬ КНИГИ
Павел Калмыков.
«Ветеран Куликовской битвы или транзитный современник»,
Название мало о чем говорит, поскольку давно стало разъезжей шуткой. А между тем, прочесть книгу стоит. Это сказка, но документальная, и написана она врачом, работающим на Камчатке. Но это неважно, поскольку речь в книге идет вовсе не о восточных окраинах страны. Для Павла Калмыкова центром мира до сих пор является город Ирбит – старинный уральский город, в дореволюционное время известный ярмарками, а в советское время – мотоциклами «Урал» и автомобильными прицепами. Приключения юных героев, попадающих в самые удивительные уголки города, встречающих не менее удивительных людей, хороши сами по себе, только к концу книги начинаешь чувствовать некую вычисляемость сюжета: автор устал. Но ведь книгу можно читать по-разному. Скажем, извлекая некую информацию: «Владимир Глухих, г. Ирбит, проехал на мотоцикле Урал с коляской задним ходом 171 км 200 м за 8 ч. 47 мин. 23 с. 7-8 июня 1992 г… Константин Матвеев, г. Ирбит, проехал на мотоцикле Урал в положении с поднятой коляской 338 км 800 м за 8 ч. 14 мин. 11 с. 7-8 июня 1992 г… Или наслаждаясь игрой положений, деталями: «Вы только не принимайте всерьез, будто Олег Стихин решил разводить в Ирбите вурдалаков. И вовсе не ради них все пассажирские поезда прибывают в Ирбит ночью. А ради кого – неизвестно. Из Свердловска поезд плетется неспешно, обнюхивая каждый столбик. На полпути там есть станция под названием Упор; вот доходит состав до Упора и замирает на час-другой, луной любуется. А спешить мне некуда, думает. А будете возмущаться, дак вообще смажу колеса, свернусь кренделем и спать лягу, хоть вы там внутри «Марсельезу» пойте…» Третьи просчитывают тайные душевные движения героев и героинь - вроде симпатичной молодой специалистки Натальи Богатовой; и так далее и тому подобное. Но лучше всего читать - вспоминая. «Сначала это была слобода. Еще только-только Ермак покорил Сибирь, еще не присмирели татарские партизаны, вот и возникали в Зауралье слободы – вооруженные стрелецкие поселки, обнесенные частоколом. Но Ирбитская (или, по-другому, Ирбейская) слобода была особенная, с торговым уклоном. Три века ежезимне собиралась там ярмарка. Почему зимой – понятно: летом дороги раскисшие, непролазные, а вот по снежному пути в Сибирь отправлялись всякие промышленные товары. Навстречу им, в Европу, ехали китайские шелка, чай, а главное – сибирская пушнина. Оба этих потока к январю месяцу сталкивались ровнехонько в Ирбите, и получался грандиозный, шумный товарооборот – знаменитая Ирбитская ярмарка. Пусть короли сами сюда не заезжали, но горностаи на пошив мантий закупались именно здесь…» Я из счастливых читателей. В течение нескольких десятилетий я постигал замечательный город Ирбит. Моя жена родом из этого удивительного места, приятно на фотографиях (а их в книге много) видеть знакомую лавочку, на которой мы не раз сиживали – рядом с «Когизом». Не может не дрогнуть сердце при виде уютных уголков, где мы не просто гуляли, а целовались; а еще мост через Ницу, и мост через Ирбитку, и бюст Мамину-Сибиряку в чудесной сиреневой аллее, и библиотека его имени; а еще старинный Пассаж, который начал разваливаться лет пятьдесят назад и все так и разваливается. Помню свое удивление, когда узнал, что писатель Новиков-Прибой имеет прямое отношение к Ирбиту, а в деревне Зайково под Ирбитом была им закопана в огороде рукопись первого варианта «Цусимы». Прятал от полиции. Это тоже бросает особый отсвет на Ирбит, и невольно начинаешь вспоминать о том, что не вошло в книгу Павла Калмыкова. Например, седой старичок с улицы Орджоникидзе, владелец удивительной коллекции фарфоровых икон; полотна Айвазовского в практически неохраняемом музее; чудесные белые лилии на заливных лугах за Ницей; традиционные мотоциклетные гонки и улицы, заполненные мотоциклами гуще, чем китайские улицы – велосипедами. Чего ни коснись, Ирбит – особенный город. Здесь свой старинный театр, в котором не гнушались играть самые известные российские знаменитости, здесь архитектура ушедшей эпохи, одни только железные петушки на коньках крыш и на дымовых трубах – как другая вселенная… Замечательный американский прозаик Уильям Сароян, с которым мне посчастливилось в свое время встретиться, утверждал, что любой писатель всегда пишет только о Гренландии. Это значит, что если писатель родился в Гренландии, он всегда пишет только о ней, и всегда будет писать только о ней. Из-под его пера будут выходить книги о Марсе, о футбольных сражениях, об океанских глубинах, о любви и о страстях, но все это будут книги о Гренландии, потому что писатель всегда пишет о той земле, которая формировала его сердце. Для Павла Калмыкова Гренландия – это Ирбит. Для меня, его благодарного читателя, Гренландия – это тоже Ирбит. Рукопись в свое время попала к издателю благодаря сотрудникам газеты «Книжная витрина»; думаю, дело чести сказать – спасибо, потому что в России множество самых невероятных городов, но Ирбит и среди них – самый особый.
Геннадий Прашкевич
|