Писать про хорошие книги...

Елена Каракина. «По следам «Юго-Запада». Новосибирск, 2006

Елена Каракина, молодая одесситка, знаток родного города, ныне - ученый секретарь городского Литературного музеи, автор «Прогулок по Одессе» и «Рассказов о музее», многого другого... Последнюю по срокам ее книгу издали вовсе не в родном городе, а в Сибири, в издательстве «Свинин и сыновья». и тираж, вестимо. - лишь тысяча экземпляров..

     «Юго-Запад», которому посвящена книга, – конечно же, знаменитая школа прозаиков и поэтов, родом одесситов, окрасившая в свой цвет печатную продукцию 20-30-х годов прошлого века это Бабель и Багрицкий, Ильф – Петров и Олеша, Инбер и Кирсанов, Славин и Чуковский.. Ну, и сбоку (т. е за границей) – Жаботинский. Прежде всего Каракина пишет о городе – превосходно. Живо, без ученой нудятины, без сантиментов с «чувственностью»... Удовольствие читать. Но главное, о каждом из великих и даже менее великих земляков она сумела написать именно то, чего до нее. по-моему, никто в литературоведении особо не замечал. Буквально о каждом из персонажей.
     Вот Багрицкий – в ее, разумеется, видении: «По масштабу таланта он должен был вы стоять в одном ряду с Ахматовой, Цветаевой, Пастернаком и Мандельштамом. И стоял бы. Если… Казалось бы, чего же еще нет? Наверно, нравственной позиции» (стр. 66-67). Каракина сравнивает поэта с кумиром его молодости – Владимиром Маяковским: так же безмерно талантлив, так же готов –часто искренне, вот что важно, – приспособиться к эпохе всеми точками. Да, к великой эпохе. кто спорит! Но талант этого никому не дозволяет... Вырабатывается характер, предельно безответственный, – даже в быту. Автор явно с удовольствием цитирует Катаева, уловившего главный конфликт в жизни великого поэта и потребностей времени. «Хотя ему не суждено было торговать неграми, как Рембо, он не без успеха занимался делишками в том же духе... Но отовсюду его выгнали, так как ни на какую работу он не годился. Он умел лишь писать великолепные стихи. Но они-то как раз никому не были нужны. Съесть полфунта колючего хлеба было для него счастьем, а посидеть в теплой комнате – невероятным, сказочным сном» (стр. 76-77). И умер-то, не дожив до сорока, чуть позже, чем Пушкин, – но не от пули же...
     Рядом с ним жил земляк, тоже великолепно одаренный, но прозаик – Олеша: «Попытка восстановить жизнь. Хочется до безумия восстановить ее чувственно. Пусть в эпоху наибольшего движения масс возникнет книга об одиночестве» (стр. 93). Ну, кто бы такую книгу ему пропустил? «Знаете ли вы, что такое террор? Это гораздо интереснее, чем украинская ночь. Террор – это огромный нос, который смотрит на вас из-за угла. Потом этот нос висит в воздухе, освещенный прожекторами, а бывает, что этот нос называется Днем поэзии. Иногда, правда, его называют Константином Фединым, что оспаривается другими, называющими этот нос... Алексеем Сурковым» (стр. 98).
     Однажды разоткровенничались земляки, Олеша и Катаев «...Судьбой с самого начала нам было предназначено стать вечными друзьями-соперниками или даже влюбленными друг в друга врагами Судьба дала ему. как он сам однажды признался во хмелю, больше таланта, чем мне. зато мой дьявол был сильнее его дьявола Что он имел в виду под словом “дьявол”, я так уже никогда и не узнаю» –ох, лукавил Валентин Петрович (стр. 103). Ибо «дьявол»самого Катаева описан в книге просто великолепно. Ведь все мы в 70-60-е годы про себя знали, что Катаев неожиданно превратился на старости лет в лучшего советского прозаика – но с чего произошло странное превращение в конце жизни? У Каракиной возникло оригинальное объяснение. Она нашла такую фразу, которую про юного Катаева сказал в 1919 года Осип Мандельштам. «В нем есть настоящий бандитский шик». И он всегда, с самого начала, был талантлив, и он всегда ставил себе целью жить хорошо. Сладко. Богато. Жрать вкусно, одеваться шикарно. И всегда умел продаваться – великолепно. С чутьем мастера Но продавал он сознательно только перо, а не душу. Для себя самого, ох, многое понимал и многое умел И наращивал год за годом профессиональное мастерство – умение выпукло сделать фразу. умение описать деталь... Когда к концу жизни полегчало – выдал накопленное на-гора Да и тогда оставался собой, то есть циником до предала. Но все-таки – циником с бандитским шиком/
     Конечно, в краткой рецензии написать обо всех персонажах нельзя – но как хорошо все схвачены! И Бабель («Почему у меня непреходящая тоска? Потому что я далек от дома, потому что разрушаем, идем, как вихрь, как лава, всеми ненавидимые. Разлетается жизнь, я – на большой непрекращающейся панихиде»), и Ильф, и Петров, и Инбер (глава о ней – «Двоюродная сестра» Троцкого). Кирсанов..
     Мне жалко тех, кто ее не прочитает.

Михаил Хейфец (газета «Вести», Израиль, декабрь 2007).