ИСТОРИЯ КРАСНОГО СФИНКСА

Даниэль Клугер (журнал «22», Израиль)
Геннадий Прашкевич.
"Красный сфинкс. История русской фантастики до Одоевского до Штерна".

Не знаю, кто как, а я люблю читать книги о фантастике и фантастах с не меньшим удовольствием, чем саму фантастику. И не только я – многие мои знакомые, увлекающиеся фантастикой, всегда читали не только фантастические книги, но и книги о фантастических книгах. Странное дело: то, что во всем мире составляет предмет интереса специалистов-филологов, в русскоязычном пространстве (назовем наш мир так) читают «просто» читатели. Попытавшись однажды объяснить это странное явление, я пришел к выводу, что корни его лежат в нашем советском прошлом. В самом деле: не имея возможности читать то, что во всем мире давно признавалось классикой (а порою и то, что было написано и даже издано на русском языке, но затем признано идеологически вредным), мы зачастую обходились пересказом-перепевом в книгах о книгах. И в те времена как раз и выработалась привычка читать, например, статьи и книги Е. Брандиса, В. Дмитриевского, Вл. Гакова, В. Ревича, Ю. Кагарлицкого и так далее. Не только и не столько для того, чтобы узнать их мнение о фантастике. Еще и для того, чтобы узнать – хотя бы в пересказе – о том, что написано, но недоступно.
      Может быть, именно в силу этой привычки долгое время отношение к литературоведению, посвященному фантастике, оставалось более снисходительным, нежели к литературоведению «мэйнстримовскому». А если учесть, к тому же, что в прежние времена фантастика вообще рассматривалась на грани диссидентской антисоветской литературы, а клубы любителей фантастики (КЛФ) регулярно закрывались решением обкомов-горкомов как идеологически чуждые, то понятно, что ситуация не способствовала серьезной работе над эстетикой жанра, его историей и библиографией. Поэтому книги о проблемах фантастики были нарасхват, выходили мизерными тиражами и – увы! – изобиловали ошибками, неточностями, порою прямыми искажениями.
      Но все это прощалось – по причинам, изложенным выше. 
      Казалось бы, в постсоветские времена все должно было бы измениться. В начале 1990-х книжный рынок едва не взорвался от обилия фантастических изданий. Издавали ВСЁ. Зачастую качество переводов зарубежной фантастики оставляло желать лучшего, да и качество произведений русских авторов было, мягко говоря, далеко от идеального. А помимо книжных изданий то и дело возникали журналы фантастики, альманахи фантастики, даже газеты фантастики. Но главное – информационное, тем более – сиюминутно информационное значение фантастического литературоведения пропало. Требовалась совсем другая литература – нормальная, серьезная. Вдумчивая. Без идеологических шор. Но…
      То есть, разумеется, критические статьи в журналах появлялись, и среди них – немало интересных. Появились серьезные критики и библиографы. На самом-то деле они появились давно, но просто ранее не имели аудитории. Была издана даже "Энциклопедия фантастики" (вызвавшая немало нареканий и среди читателей, и среди специалистов). Вышли книги, серьезно занимавшиеся проблематикой отечественной фантастической литературы – но все они, как правило, больше отражали позицию и взгляды авторов, будь то Кир Булычев или Всеволод Ревич, нежели давали объективную, а главное – более или менее полную картину развития русской фантастики. Упомянутые книги Ревича и Булычева, например, посвящены советской фантастике.
      Короче говоря, все условия, необходимые для появления серьезного, энциклопедического исследования русской фантастики, существовали. В нем нуждались читатели, в нем нуждались писатели.
      А его все не было. Пятнадцать лет!
      Вот так и получилось, что вышедшую книгу замечательного писателя Геннадия Прашкевича, которую я с удовольствием представляю сегодня и рекомендую читателям, сравнивать особенно не с чем.
      «Красный сфинкс» – книга, не просто рассказывающая о жанре, но демонстрирующая преемственность фантастического жанра в русской литературе – от дореволюционной классики, через советский период – и вплоть до литературы начала 90-х, то есть – до постсоветской эпохи. Давно уже чувствовалась необходимость появления энциклопедии русской фантастики. И написать ее должен был человек, чей авторитет безусловно признается на сегодняшний день всеми (без исключения!) писателями, критиками и читателями фантастики.
      Вот она и появилась, энциклопедия русской фантастики от Геннадия Прашкевича.
      Почему он дал своему исследованию такое название? Потому ли, что Сфинкс – существо фантастическое, живущее в том самом культурном пространстве, которому посвящена книга? Или потому что у Сфинкса всегда есть загадка и без загадки он не живет – а фантастика только и знает, что ставит вопросы, причем столь же опасные, что и это странное порожденье тьмы ночной? Скорее всего, причина и в том, и в другом. Ну, а "Красный" – так ведь, несмотря на традицию, уходящую в русскую классику (Одоевский, Гоголь, Толстой и т.д.), русская фантастика развилась в полноценную и самостоятельную отрасль литературы в советскую эпоху. И русская утопия, и русская антиутопия – отсюда. И научная фантастика – тоже.
      Путешествие по мирам, созданным талантом и фантазией русских писателей Прашкевич начинает с признанного родоначальника ее – Владимира Федоровича Одоевского – писателя, чей литературный дар высоко ценили современники, в том числе, А. С. Пушкин, знатока музыки и науки, автора многих литературных произведений, в которых авторская фантазия подчинена научному расчету. В литературе он остался прежде всего благодаря фантастическим новеллам – и, конечно же, масштабной утопии «4338-й год. Петербургские письма», написанной в 1840 году и, к сожалению, незаконченной. Произведение это необычно по своей форме (рассказ человека, способного месмерическим способом переноситься в любую эпоху), но главное – необычно по обилию загадок, разбросанных как бы мимоходом. Например, о Петербурге пятого тысячелетия сказано, что он неоднократно менял название. Словно автор знал о переименовании русской столицы в Петроград, затем в Ленинград, затем вновь – в Санкт-Петербург. Случайность? Ну да, разумеется. Но почему-то подобные случайности бывают только в фантастике и только и действительно талантливых авторов. Кстати, о зеленых человечках с таинственных летательных аппаратов впервые читатели узнали тоже от Одоевского. В одном из фрагментов книги (напоминаю, она не была окончена, печаталась фрагментами) есть такая фраза: «Зеленые люди на аэростате спустились в Лондон». О фантастах не грех и пофантазировать – например, о том, как молодой писатель Г. Уэллс услыхал перевод этой разы от кого-нибудь из своих русских знакомых. И так она ему запала в душу, что взял, да и написал свою «Войну миров»… Шутка, конечно. Но «приоритет» Одоевского в использовании термина «зеленые человечки» бесспорен. Вообще же в его утопии множество удивительных прозрений (вплоть до электромузыкальных инструментов), а порою и сатирических зарисовок, ставших прозрениями. Например, о том, что всеобщая грамотность в будущем (в наше время, стало быть) привела к невероятному количеству людей, гордо именующих себя писателями и поэтами и атакующих издательства тоннами своих произведений.
      Вообще, девятнадцатое столетие было весьма богатым на русских писателей фантастов: тут и Осип Сенковский с приключениями своего Барона Брамбеуса, и А. К Толстой, написавший чуть ли не первые в русской литературе произведения о вампирах («Упырь» и «Семья вурдалака»). Трудно сказать, почему не его блистательные повести, а достаточно унылый, местами до невозможности затянутый и, главное, намного позже написанный «Дракула» Брэма Стокера стал образцом этого вида литературы. Разумеется, Гоголь – с его «Вечерами на хуторе близ Диканьки» и «Портретом». А на рубеже эпох, в начале 20-го века, фантастике немало внимания уделили Валерий Брюсов и Александр Богданов. Думаю, читателям будет чрезвычайно интересно прочесть биографический очерк о Брюсове – не столько как о поэте-символисте, сколько как о научном фантасте. Да и судьба Богданова, одного из первых русских фантастов («Красная звезда» и «Инженер Мэнни»), замечательном провидце – и одновременно одном из лидеров большевиков, создателе Пролеткульта, философе-эмпириокритике, и т.д. Не хочу пересказывать его судьбу, но она весьма поучительна. И, кстати, не зря в последнее время и философы, и историки, и культурологи (последние – особенно) все чаще обращаются к фигуре Богданова и его наследию.
      Если о писателях первых разделов "Красного сфинкса" читатель еще мог получить какие-то сведения, то о тех, кому посвящены последующие страницы исследования, писателях 20-х – 30-х годах хорошо, если сохранились имена. Многие из них были репрессированы в конце 30-х, так что книги их оказались изъятыми из культурного оборота на долгие годы. В первую очередь это касается двух таких ярких фигур как Евгений Замятин и Александр Чаянов. Замятину «повезло» – ему позволили уехать в эмиграцию. Правда, книги его не издавались в СССР вплоть до перестроечных годов. До сих пор помню, как хотелось мне прочесть ритуально ругавшуюся во всех официальных статьях «Мы» – первую русскую антиутопию, опередившую и предвосхитившую классические «Прекрасный новый мир» и «1984». Расстрел академика Чаянова лишил страну не только выдающегося ученого, но и самобытного, чрезвычайно талантливого писателя, автора «готических» повестей, своеобразной русской гофманиады, и превосходной, очень необычной утопии. Здесь же – трагическая биография Бруно Ясенского, автора антифашистской фантастической повести «Нос» и антиутопии (сейчас ее, наверное, отнесли бы к так называемым романам-катастрофам) «Я жгу Париж»; судьба Вивиана Итина («Страна Гонгури»), Андрея Платонова…
      Разумеется, не все писатели-фантасты закончили столь страшно – были и вполне благополучные судьбы Ильи Эренбурга, впервые заявившего о себе замечательным фантастическим романом «Хулио Хуренито», и Алексей Толстой», чьи «Гиперболоид инженера Гарина» и «Аэлита» заслуженно стали классикой советской и мировой фантастики.
      Но, впрочем, пересказывать все очерки, входящие в книгу, занятие бессмысленное и неподъемное: ведь это именно энциклопедия, охватывающая огромный временной пласт: вплоть до скончавшегося в 1998 году Бориса Штерна. В оценке этого замечательного писателя я целиком согласен с Геннадием Прашкевичем – это одна из самых ярких личностей в русской литературе вообще и фантастике в частности.
      В начале я уже писал, что выходившая ранее «Энциклопедия фантастики» вызвала множество критических откликов, главным образом, из-за позиции составителя. В ней был нарушен основополагающий принцип любой энциклопедии – объективность подачи материала. Составитель часто характеризовал творчество того или иного писателя в соответствии с собственными представлениями, зачастую ничего общего не имевшими с литературой. И в этом смысле «Красный сфинкс» выгодно отличается от прочих изданий: отбор материалов Прашкевич не ставил в зависимость от своих эстетических и идеологических представлений. Он показал нам писателей, олицетворявших собою значительные вехи развития русской литературы вообще и фантастики в частности – а то, что некоторые из них у современного читателя вызывают эмоции скорее отрицательные, чем положительные, на его выбор не влияли. И это помогло ему создать именно энциклопедию, объективную и информативную.  
      Словом, читайте эту книгу. И не забывайте при этом, что автор ее, замечательный писатель-фантаст, поэт, знаток и популяризатор поэзии Геннадий Мартович Прашкевич вполне достоин и сам занять место в выстроенном им ряду русских фантастов.