Ведомости № 23 (60) , 22 июня 2007 года
Геннадий Прашкевич «Красный
сфинкс:
история русской фантастики от В. Ф. Одоевского до Бориса Штерна»
Большинство граждан, даже хорошо относящихся к жанру фантастики, привыкли числить по
этому ведомству довольно ограниченное число писателей: ну там Беляева, Булычева, братьев Стругацких… Отважный сибиряк Геннадий Мартович Прашкевич – сам фантаст с тридцатилетним стажем – со страстью развеивает
популярное заблуждение. В его “Историю фантастики” вошли очерки жизни и творчества отнюдь не только перечисленных выше авторов: основная часть “Истории фантастики” принадлежит статусным классикам русской и
советской литературы. Здесь и Владимир Одоевский, который в повести “4338-й год. Петербургские письма” выказал себя знатным утопистом (мимоходом наметив развитие темы “зеленых человечков” – инопланетян). И Осип
Сенковский, предвосхитивший жанр романа-катастрофы. И Николай Гоголь, стоявший у истоков жанра российского фэнтези. И Валерий Брюсов, сочинивший два научно-фантастических романа и задумавший третий, про восстание
роботов. И Мариэтта Шагинян, которая первой в Советской России сочинила настоящий фантастический трэш “Месс-Менд”. А еще, конечно же, Михаил Булгаков, Алексей Н. Толстой, Евгений Замятин… Критики, скорее всего,
примут идею Прашкевича в штыки: ни Гоголь, ни Булгаков к фантастике, конечно, не сводятся. Однако Прашкевич этого и не утверждает, он всего лишь демонстрирует не всегда очевидные генетические связи с
доказательствами в руках. И оказывается совершенно убедителен.
Роман Арбитман
Сайт
http://krupaspb.ru/piterbook/fanclub/
Улыбка красного сфинкса
Как и любая крупная книжная выставка, Петербургский Книжный Салон уже успел стать местом
встречи издателей, писателей и книготорговцев из самых разных регионов России и зарубежья. Однако для петербургского фэндома главным событием нынешнего Салона, проходившего с 24 по 27 мая на территории «Ленэкспо»,
стала презентация книги Геннадия Прашкевича «Красный сфинкс», выпущенной новосибирским издательством «Свиньин и сыновья».
Книга, содержащая биографии почти полусотни российских фантастов (а также писателей,
которые оставили заметный след в НФ, не ограничиваясь этим жанром – Валерия Брюсова, Михаила Булгакова, Вадима Шефнера и т.д.), по-своему уникальна. Со времен печально известной энциклопедии под редакцией
Вл.Гакова ничего подобного в России действительно не выходило. Подход Прашкевича, впрочем, заметно отличается от гаковского. Во-первых, рассказ Геннадия Мартовича всегда подробен и неизменно корректен – поскольку
основан на цитатах. Даже Владимиру Немцову, которого новосибирский писатель терпеть не может (см., например, эссе Прашкевича «Адское пламя»), досталось несколько теплых слов. Что уж говорить о братьях Стругацких,
Владиславе Крапивине или Борисе Штерне, с которым автор-составитель «Красного сфинкса» дружил много лет!
В то же время Прашкевич сознательно удерживается от резких оценочных суждений,
ограничиваясь более-менее сухим перечислением биографических фактов по наиболее распространенным официальным версиям. Что, к сожалению, несколько раз сыграло с авторов дурную шутку. Например, во всех биографиях
Ивана Ефремова указано, что он родился в 1907 году. Однако сам Иван Антонович неоднократно рассказывал в интервью, что в юности добавил себе год, да и в церковно-приходской книге, как выяснили дотошные
исследователи, указано, что будущий писатель появился на свет в 1908-м. Увы, Геннадий Прашкевич ни строчкой не упоминает этот любопытный факт. Или другой пример: вслед за многочисленными биографами князя
Одоевского, автор-составитель сообщает, что Владимир Федорович редактировал журнал «Сельское чтение». Однако несколько лет назад молодые ученые с журфака СПбГУ подняли подшивку этого журнала и обнаружили, что на
самом деле Одоевский не имел к его редактированию никакого отношения...
Геннадий Мартович, впрочем, и не претендует на глубокое и всестороннее научное
исследование. Прашкевич поставил перед собой другую задачу: популярно изложить биографии авторов, сделавших российскую фантастику такой, какой мы ее знаем сегодня, и кратко очертить круг тем, приоритетных для
этих писателей. Получилось вполне успешно: уверен, эта книга не раз будет отмечена «жанровыми» премиями. Ну, а то, что в «Красном сфинксе» хватает спорных моментов, на мой взгляд, можно назвать фактором скорее
положительным. Грош цена историко-публицистическому тому, вокруг которого не возникает напряженная дискуссия, непринужденно переходящая в фулд. Да и рекламы лучшей, пожалуй, для такой книги нарочно не придумаешь.
(С) Василий Владимирский
Книжное обозрение № 23–24 (2137–2138) июнь 2007
Русские версии грядущего
Скажем сразу – это не справочник и не энциклопедия. Сорок восемь имен на почти 600
страниц текста – это классический, хотя и полузабытый формат: «Писатель о писателях». Истории о тех, с кем Геннадий Прашкевич чувствует некое духовное родство. Да, они все такие разные, им даже рядом стоять на
одной полке странно – как это: Мариэтта Шагинян и Андрей Платонов, Александр Казанцев и братья Стругацкие, Сергей Павлов и Михаил Булгаков... Но не будь этих невидимых миру нитей, Прашкевич составил бы другой
сборник. Благо, это легко – в обстоятельном послесловии Владимира Ларионова список тех, о ком мы не прочтем в этой книге, занимает более половины страницы.
Скептики скажут: это очередная попытка механически соединить фантастику с так называемой
«большой литературой», вот потому-то гиганты Гоголь, Булгаков и Платонов соседствуют с бароном Брамбеусом, Казанцевым и Платовым. Но нет – Прашкевич использует форму справочника, чтобы написать о трудноуловимом
российском феномене, заставлявшем простых мужиков искать неведомое Беловодье, учителя арифметики из Калуги рисовать схемы междупланетных кораблей и рассуждать о будущем человечества; феномене, лежавшем в основе
русского коммунизма – с его верой в светлое будущее здесь и сейчас, вопреки всему. Крошечные тиражи, работа в стол, ругань критиков – вот из чего состояла повседневная жизнь русских фантастов – что при царе, что
при коммунистах, что при капиталистах...
Прашкевич написал о Великой Русской Утопии, в которой Беловодье всегда оборачивалось
Чевенгуром. Другое дело, что с авторским подходом совершенно не обязательно соглашаться. Да, книга чрезвычайно насыщена информацией – но малоизвестные подробности биографий, обширные цитаты, истории публикаций
складываются в единый сюжет, в трагическую историю великой мечты – о мире, в котором все будут счастливы. Даром. И никто не уйдет обиженным.
Петр Дейниченко
«Книжная витрина» № 12, июнь 2007 г.
Прашкевич Г.М. Красный сфинкс:
История русской фантастики от В.Ф.Одоевского до Бориса Штерна
Летопись тайн и фантазий
Эта
история русской фантастики в персоналиях не так проста, как может показаться. Начинать читать ее нужно с заглавия. Что за сфинкс, почему красный? Сфинкс – это странное, синкретическое существо; он задает загадки.
Красный – наиболее агрессивный цвет, символизирующий кровь, гнев, огонь, страсть, раны, войну, кровопролитие, опасность, угрозу, революцию, силу, анархию, мужество и смерть (Словарь символов). Нечто тревожное и
таинственное проступает за феноменом русской фантастики.
В книге сорок семь очерков о жизни и творчестве сорока девяти писателей (последний – сам
автор, про него в послесловии написал В.Ларионов). Самый старший родился в 1800 году, самый молодой – в 1947-м. Обзор не исчерпывающий, из него выпали многие равно-масштабные фигуры (частью они перечислены в
послесловии). С кем-то Геннадий Прашкевич был хорошо знаком, кто-то был его другом, но, кажется, не в этом критерий отбора. Автор преследовал определенную цель, вот и вышла в результате цельная картина, деталями
и мазками которой стали книги и судьбы.
В. Ф. Одоевский, О. И. Сенковский, А. К. Толстой – эти трое, по мнению автора, определили
в первой половине XIX века направления развития русской фантастики. Были они чудаками, чуть инфантильными, разбрасывающимися, увлекающимися людьми. Прашкевич мало говорит от себя, оперирует преимущественно
цитатами: свидетельствами современников и выдержками из произведений. Это похоже на дайджест, но из кусочков разных текстов получается интересная мозаика, напоминающая собственную прозу автора. У него особенный
взгляд, он складывает типическое из необычного – курьеза, казуса, анекдота. Но именно так можно увидеть самовоспроизводящийся тип талантливого русского фантазера.
В летописи Прашкевича есть фигуры, выдающиеся из ряда. Гоголь, А. Н. Толстой, Грин,
Платонов... Масштабы их дарования не укладываются в пиксель «фантастика». Но исключения оттеняют правило. С имен Богданова, Циолковского, Итина все ясней прорисовывается характерный облик русского фантаста.
Человек среднего литературного дарования, он необыкновенно разносторонен и трудолюбив. Он активно интересуется всем – в природе и в человеческой жизни ему видятся зияющие тайны и не найденные ; возможности. Даже
ничтожный повод способен запустить механизм его воображения. Он пишет просто, доступно, ориентируясь на подобных себе людей, но в результате захватывает широчайшие массы читателей, в особенности, юношества,
молодежи. Как правило, у фантаста естественно-научное или техническое образование, он во многом самоучка, самородок, что не мешает подняться до академических высот, подобно Обручеву или Ефремову. Он новатор,
изобретатель, путешественник. В сочинительство, в литературу он идет, когда не хватает ресурсов техники, когда житейские возможности не успевают за мыслью. В силу своей неуемности фантаст уязвим, он всегда в
группе риска. Чаянов, Буданцев, Ясенский – расстреляны в тюрьмах, фронтовой корреспондент Розенфельд погиб в окружении.
Исключения подтверждают правило. Александр Беляев получил духовное и юридическое
образование и не мог из-за тяжелой инвалидности жить активно. Но фантастика стала для него инструментом расширения мира, способом обретения самых невероятных способностей. В своем воображении и на бумаге он плыл
под водой, летал в воздухе, поднимался в космос.
Фантасты очень любят тайны. «Тайна двух океанов» Григория Адамова, «Морская тайна»
Михаила Розенфельда – довоенные романы, они полны заговоров и шпионов. В написанном в то же время «Пылающем острове» Казанцева тоже не обошлось без владеющего джиу-джитсу японского агента, но там появляется и
тайна Тунгусского метеорита. Позже Александр Петрович Казанцев стал пионером самой таинственной паранауки – палеоастронавтики. Таинственно, что автор не упомянул об этом. А вот в книгах Леонида Платова фантастики
почти что и нет, но их автор фантаст по духу. И его «Секретный фарватер», и «Архипелаг исчезающих островов» насквозь пронизаны романтическим духом тайны. Рассказывая о своем наставнике – Иване Ефремове – Геннадий
Прашкевич не упомянул о собственных встречах с ним, но зато остановился на связанных с этим человеком таинственных легендах.
Георгий Гуревич, Сергей Снегов – эти люди связывают два поколения советских писателей. Их
книги, как и книги Войскунского и Лукодьянова, Биленкина, Шефнера, стоят на полках магазинов, изданные в мемориальных сериях. Забывается Виктор Колупаев, исчезают книги рано ушедшего Бориса Штерна. Мало пишут
сейчас Сергей Павлов и Ольга Ларионова. А Владимир Михайлов, братья Стругацкие, Владислав Крапивин, Кир Булычев – долго еще будут современными и востребованными, хоть и не все из них сегодня живы.
Ценнейшая сторона «Красного сфинкса» – иллюстрации. Обложки старых изданий, рисунки с
детства запомнившихся художников. Не промолчу о том, что в списке их имен, приведенном на последней странице, есть опечатка: иллюстратора «Пылающего острова» Макарова звали Георгий. Его сын Юрий потом рисовал для
«Искателя» и детгизовской «золотой рамки», в которой выходили Стругацкие. Братьям его работы не очень нравились, но читатели того времени, до сих пор представляют их персонажей именно так, как изобразил он.
«Красный сфинкс» – большая книга, и всем неравнодушным к теме стоит читать ее медленно.
Для рецензента такое удовольствие не всегда доступно, он вынужден торопиться. Остается непроходящее ощущение пропущенного ключа, так и не разгаданной тайны. Придется к этому возвращаться и о результатах
дополнительных исследований будет сообщено. Ну и вы, читатели, если продвинетесь в решении загадок дальше – скажите.
Валерий Иванченко
FANтастика, № 3, май 2007
Прашкевич Г.М. Красный сфинкс:
История русской фантастики от В.Ф.Одоевского до Бориса Штерна.
ХРОНИКИ ЭКСПЕРИМЕНТА
О русской фантастике в разное время писали Анатолий Бритиков, Виталий
Бугров, Георгий Гуревич, Кир Булычёв, Всеволод Ревич, другие авторы, уделявшие основное внимание исследованию НФ-идей, сюжетов и образов, проблемам и судьбе жанра в целом... Геннадия Прашкевича в первую очередь
волнует судьба конкретной личности. Новосибирский писатель много лет занимается историей отечественной фантастики (отдельными главами его труд печатался в киевском журнале «Реальность фантастики»), он давно уже
задумал проследить судьбы писателей, создавших и обозначивших фантастический жанр в России – от Владимира Одоевского до Бориса Штерна. Прашкевич утверждает: «Конечно, русская фантастика началась не с Осипа
Сенковского и не с князя Владимира Одоевского, но именно они, а с ними Алексей Константинович Толстой, определили все ее дальнейшие направления – и сказочное, и мистическое, и фэнтезийное, и
научно-фантастическое, и альтернативно-историческое. Боевик, триллер, роман катастроф – всё это начинается в работах великой тройки. За ними уже никто не находил принципиально новых путей. В девятнадцатом и в
двадцатом веках работали чрезвычайно талантливые писатели, но все равно машину завели Сенковский, Одоевский и А. К. Толстой. Дальше шел обычный литературный процесс, в котором великий Гоголь соседствовал с
Константином Аксаковым, Брюсов с Алексеем Н. Толстым, Чаянов с Циолковским, Булгаков со Шпановым, Казанцев с братьями Стругацкими...»
Исследование документов, поднятых из архивов НКВД и МГБ позволило Г. Прашкевичу
по-новому взглянуть на жизнь и творческий путь Александра Чаянова, Бруно Ясенского, Сергея Буданцева, Вивиана Итина, Андрея Платонова, Вячеслава Пальмана, Сергея Снегова, многих других фантастов, погибших в
сталинских лагерях или прошедших эти лагеря. Есть в книге и главы, посвященные писателям, судьбы которых в житейском плане сложились не столь трагично – Алексею Толстому, Мариэтте Шагинян, Юрию Долгушину, братьям
Стругацким, Сергею Беляеву, Александру Казанцеву, Ольге Ларионовой, Киру Булычёву, Владимиру Михайлову, Сергею Павлову. Конечно, необъятное объять невозможно, поэтому в «Красном сфинксе» очерчены творческие пути
далеко не всех отечественных фантастов, но и 46 глав-очерков, составивших книгу (не считая очерка о самом Геннадии Мартовиче Прашкевиче, написанного вашим покорным слугой) – это колоссальная работа, которую мог
проделать лишь истинный подвижник... «Красный сфинкс» – не только хорошо иллюстрированный справочник, из которого можно почерпнуть любопытные биографические и библиографические сведения о писателях, оставивших
заметный след в русской фантастике, но и исследование социального феномена фантастики советской: ведь впервые в истории человечества в СССР был поставлен небывалый эксперимент: написать человека таким, каким он
должен быть, а вовсе не таким, какой он есть.
Владимир Ларионов
Журнал «ЕСЛИ» №8, 2007
БОЛЬШОЙ БЕДЕКЕР ПО НФ
Геннадий ПРАШКЕВИЧ.
КРАСНЫЙ СФИНКС:
ИСТОРИЯ РУССКОЙФАНТАСТИКИ ОТ ОДОЕВСКОГО ДО
Б.Г.ШТЕРНА.
Новосибирск: Свиньин и сыновья,
2007.
Геннадий Прашкевич в представлении не нуждается. Во всяком случае,
поклонникам фантастики и просто хорошей литературы его имя известно давно. Природа щедро одарила сибирского писателя талантами. Он и прозаик, и поэт, и переводчик, и историк литературы и науки, а вдобавок
восхитительный рассказчик. Тот, кто хоть раз общался с Прашкевичем, вне всякого сомнения, отметил его эрудированность и способность удивительно интересно говорить на любые темы. А уж если речь зайдет о
фантастике...
Многие помнят увлекательнейший цикл очерков «Малый Бедекер по НФ»,
публиковавшийся на страницах «Если» в нескольких номерах 2002 года. Новую же книгу писателя-исследователя смело можно назвать «Большим Бедекером».
Появление «Красного Сфинкса» без преувеличения есть событие для
российской фантастики знаковое. Столь масштабного исследования прежде не было (работы Бритикова все-таки адресованы в первую очередь научной аудитории) и, наверное, еще не будет долго. Сложно представить, что в
ближайшее время – время повсеместной коммерциализации – найдутся трудяги, готовые задарма погрузиться в архивные раскопки. Десять лет работы в частных и библиотечных архивах, около пятидесяти исследованных
авторов, шестьсот страниц текста обширнейшей панорамы отечественной НФ, начиная с царской России и заканчивая первыми постперестроечными годами, – все это и есть «Красный Сфинкс». Название книги намекает на то,
что читателя ждут тайны и загадки. Так и есть. Кто из соотечественников работал в жанре в XIX
веке? Как предкам виделось будущее – наше настоящее? Что происходило с фантастикой во времена репрессий и тоталитаризма? Что повлияло на творчество писателей?
Наконец, какова природа самой фантастики? «Красный Сфинкс» отвечает на многие вопросы словами автора и современников, удачными цитатами из классиков: «В сущности говоря, – писал Брюсов, – все исторические романы
носят в себе элемент фантастический». И постепенно из этих цитат, комментариев и мнений начинает вырисовываться общая картина развития российской научно-фантастической прозы.
Стоит заметить, что в книге представлены не только именитые творцы
жанра, такие, как князь Владимир Одоевский, Сергей Снегов, Кир Булычёв, Владислав Крапивин и братья Стругацкие, но и авторы сегодня практически забытые: например, Осип Сенковский, Вивиан Итин или Александр
Чаянов. Конечно, нашлось место и классикам Большой литературы, без которых невозможно представить историю российской НФ. Николай Гоголь, Михаил Булгаков, Александр Грин и Евгений Замятин – далеко не полный список
авторов, навсегда вписавших себя в историю как русской литературы вообще, так и в историю жанра в частности. Поэтому каждый читатель найдет здесь что-нибудь интересное и познавательное для себя.
Весьма любопытна форма подачи материала. Каждая глава-персоналия (а
книга как раз и представляет собой серию очерков об Именах) – гармоничная смесь из цитат, воспоминаний современников и авторских комментариев Прашкевича. Кстати, книга сибирского фантаста напрочь лишена
«тусовочного элемента», она почти академична, хотя и читается на одном дыхании. Да и иронических пассажей не лишена: «За картами нельзя думать ни о чем, кроме карт, – иронизировал Одоевский в романе «Русские
ночи» (1844), – и, главное, за картами все равны: и красавец, и урод, и ученый, и невежда, и гений, и нуль, и умный человек, и глупец; нет никакого различия: последний глупец может обыграть первого философа в
мире, а маленький чиновник – большого вельможу. Представьте себе наслаждение какого-нибудь нуля, когда он может обыграть Ньютона или Лейбница и сказать им: «А вы, г. Ньютон, играть не умеете; вы, г. Лейбниц, не
умеете карты в руки взять...»
Приятно сознавать, что есть в отечественной фантастике люди, которые
заботятся о ее престиже и истории, а не используют ее исключительно для заколачивания барышей, штампуя пустышки и бесконечные сиквелы. Конечно, создание книги, подобной «Красному Сфинксу», всегда сопряжено с
риском, что создателя в ней будет больше, чем исследуемых авторов. Особенно если сам автор – писатель. Однако достаточно прочесть несколько глав, чтобы понять: Прашкевич с этой проблемой легко справился. А вот
ответил ли он на вечный, но все еще волнующий многих вопрос «Что такое фантастика?», – решать читателям.
Степан КАЙМАНОВ
«Политический журнал», № 25-26, 2007, Москва.
Геннадий Прашкевич.Красный сфинкс.
История русской фантастики от В. Ф. Одоевского до Бориса Штерна.
– Новосибирск : Изд-во «Свиньин и сыновья», 2007.
ИСТОРИЯ НАШЕЙ ФАНТАСТИКИ
Книга Г. М. Прашкевича – первая попытка представить судьбу русской фантастики на
пространстве от первой половины XIX века до 90-х годов века
XX-го. Фантастика волновала умы, предлагала социальные модели и этические приоритеты
многим поколениям жителей России. Она порой способна была произвести значительные изменения в коллективном сознании социума. И, следовательно, выступала не только как феномен культуры, но и как серьезная
общественная сила.
В работе Г. М. Прашкевича история нашей фантастики подана через
биографии виднейших ее представителей, числом 46. А 47-я (биографическая статья о самом Прашкевиче) составлена критиком Владимиром Ларионовым. Это очень значительный материал, можно сказать, энциклопедический. К
тому же, добрая треть портретируемых лично известна Г. М. Прашкевичу, ветерану фантастической литературы, и это дает немало дополнительной важной информации.
Исходя из принципа, что главное в биографии писателя – его тексты,
Г. М. Прашкевич дает обширные цитаты из произведений наших фантастов. Он редко комментирует художественные достоинства текстов, степень политической ангажированности их авторов, а также градус «вторичности»
сюжетов. Но подбор цитат совершен таким образом, что мало-мальски разумный читатель без особого труда сам сообразит, кто чего стоил в нашей фантастике. Да и кому служил... В какой-то степени труд Г. М. Прашкевича
может служить своеобразной хрестоматией по заданной теме. И в настоящее время рядом с ним поставить просто нечего. Возможно, когда-нибудь академические литературоведы создадут сводную историю фантастической
литературы в России от Гостомысла до Тимашева... Возможно. Но тогда им все равно придется вспомнить книгу Прашкевича, снять ее с полки и использовать как ценный источник.
Дмитрий Володихин,
российская газета
10 апреля 2008, #78 (4635)
Русская фантастика вошла в историю
Загадка Красного Сфинкса
Известный новосибирский писатель Геннадий Прашкевич уже второй раз подряд удостоен престижной литературной премии имени Ивана Ефремова.
Но если год назад виновником торжества стал его роман «Подкидыш ада», то теперь — книга совсем иного рода. «Красный сфинкс» — беспрецедентный труд по
истории отечественной фантастики — от князя Одоевского почти до наших дней.
Премия имени Ефремова ежегодно вручается российским авторам за лучшее произведение в жанре фантастики. Так что присуждение ее «Красному сфинксу» — своего
рода отступление от правил.
По признанию автора, сама книга писалась года три-четыре, материалы он готовил лет пятнадцать, а собирал — всю жизнь. Пришлось перелопатить невероятное количество литературы. перечитать огромный
массив критики, провести немало времени в архивах — от небольших частных в Штатах до архивов НКВД (КГБ) в Москве, ведь многие писатели советского времени были репрессированы.
Толстый том представляет цвет отечественной фантастики — около полусотни знаменитых имен. Перечислить их — и то немалый труд, а ведь каждому писателю автор посвящает биографический очерк, дает
творческий портрет, мало того — в качестве иллюстраций Прашкевич приводит даже рисунки из старых изданий.
Некоторые авторы предстают совершенно в новом свете. Оказывается, фантастическими сюжетами увлекались и Владимир Федорович Одоевский, и Алексей Константинович Толстой, и Осип Сенковский, больше
известный как барон Брамбеус, и поэт Валерий Брюсов, не говоря уже о Гоголе, Булгакове, Платонове...
Есть среди других классиков и имя самого Геннадия Прашкевича — очерк о нем подготовил для «Красного сфинкса» писатель и критик Владимир Ларионов.
Прашкевича впору уже самого причислить к классикам.
— Вторая часть книги мне особенно дорога,—признается автор, — ведь со многими своими «героями», фантастами советской поры, я был знаком лично — встречался, беседовал, дружил.
— Геннадий Мартович, когда-то любимыми темами для ваших коллег были полеты в космос, встречи с обитателями других миров, путешествия во времени. А какие сюжеты вдохновляют наших фантастов сегодня?
— К сожалению, сегодняшняя фантастика пошла путем фэнтези, а это, на мой взгляд, тупиковый путь. Раньше книги создавали авторы, действительно не понаслышке знакомые с современной наукой, многие, как
академик Обручев, сами были известными учеными. Читателю было интересно заглянуть в будущее глазами умного человека. А сказку про вечные мечи или волшебные кольца может сочинить кто угодно. Гигантский вал такой
полусамодеятельной литературы хлынул сегодня на книжные прилавки. Но в конце концов, я уверен, поток графоманства когда-нибудь сойдет на нет, а классика жанра всегда останется нужна и востребована читателем.
Едва выйдя в свет, «Красный сфинкс» уже стал библиографической редкостью — увидеть его на прилавках книжных магазинов практически невозможно. Издание вошло в восьмерку лучших книг 2007 года (по
версии «Книжного обозрения»), ведутся переговоры о переводе «Сфинкса» на английский, а Прашкевичу уже поступают предложения о создании аналогичной истории мировой фантастики. И вот только что пришло сообщение из
Москвы: «Красный сфинкс» удостоен премии Союза писателей России «Лунная радуга». У книги оказалась поистине счастливая судьба.
— И все-таки, Геннадий Мартович, откуда взялось такое странное название — «Красный сфинкс», и что оно означает?
— Красный — потому что большинство наших авторов творили в советские времена. Сфинкс олицетворяет тайну, загадку. А тайна и стремление ее раскрыть — это то, чем живет настоящая фантастика.
Зара Умарова
новосибирск
Жилплощадь для
фантастов
Неужели
кто-то
до
писателей-фантастов
строил
на
Луне
города?
Но
меня
больше
удивила
прошлогодняя
публикация
в
журнале
«Новый
мир»,
чем
недавнее
сообщение
в
эфире
о
рассекречивании
неких
документов,
связанных
с
высадкой
американских
астронавтов
на Луну,
где
они
якобы
обнаружили
странно-стеклянные
руины
башен
и
других
конструкций.
В
августовской
книжке
«Нового
мира» за
2006 г.
опубликована
обзорная
статья
Марии
Галиной
«Старая,
новая,
сверхновая...»
с
расшифровкой:
журналы
фантастики
на
постсоветском
пространстве.
В
обзоре
несколько
раз
упоминалось
имя
новосибирца
Геннадия
Прашкевича
в
различных
ипостасях.
Геннадий
Мартович,
как
известно,
живет в
Академгородке,
и
на
радостях
я
ему
позвонила:
читал
ли
он
статью?
Показалось,
что
он тоже
удивился
самому
факту
публикации
такого
обзора
в
классическом
литературном журнале.
К
слову,
обобщая,
–
когда
критики
молчат,
то
литературного
события
вроде
бы не
существует.
Правда,
Интернет
не
знает
границ,
но
я
не
ходок
в
Сеть,
может
быть,
к
сожалению.
Так
вот,
в
упомянутой
статье
представлен и
киевский
журнал
«Реальность
фантастики».
Кроме
всего
прочего,
отмечается,
что
критика
и
публицистика
в
этом
молодом
журнале
для
молодых
читателей
«носит
во
многом
просветительский
характер».
«Здесь
выходят
подробные
циклы
статей,
почти
монографии,
печатающиеся
с
продолжением
из
номера
в номер.
В
том
числе
история
русской
фантастики
«от
Геннадия
Прашкевича».
Далее
перечисляется
ряд
других
авторов
подобных
трудов
энциклопедического
характера.
Можно
сказать,
что
Г.
Прашкевич,
запустив
пробный
шар
в
периодике,
через
три
года
выпустил
в
свет
объемную
книгу
«Красный
сфинкс» с
подзаголовком
«История
русской
фантастики
от
В.Ф.
Одоевского
до
Бориса
Штерна»
(издательство
«Свиньин
и
сыновья»,
Новосибирск,
2007).
Эта
книга
написана
как
увлекательный фантастический
роман.
И
его
сюжет,
способ
развертывания
главной
темы
–
жизнь
и судьба
неординарных
людей
с
умом
и
«воображением»,
творивших
в
разные
эпохи,
но
поселившихся
вместе
волей
Геннадия
Прашкевича
на
«жилплощади»
его
уникальной
книги.
Здесь
и
метафора,
и
перекличка
с
невеселой
повестью
томича
Виктора
Колупаева
(1936–2002
гг)
«Жилплощадь
для
фантаста»
(1991),
в
которой
«ее
главный
герой
–
писатель
тщетно
пытается
получить
квартиру».
Как
говорят
Критики,
если
мы
бросим беглый
взгляд
на
историю
мировой
литературы,
то
в
давние
времена
она
не
делилась
на
«высокую»
и
«низкую».
В
наши
дни
даже
путеводители
и
словари
становятся
литературными
жанрами,
но
в
них
главное
не
форма,
а
содержание.
Подобного
порядка
и
биобиблиографическое
издание
«Красный
сфинкс»
–
в
историческом
ракурсе.
Оперируя
обычными
фактами
из
биографий
писателей
и
развернутыми
цитатами
из произведений
или
прямых
высказываний имярек
о
себе,
усиленными
свидетельствами
их
современников,
Геннадий
Прашкевич
приводит
в
некую
стройную
систему
огромный
материал
культурных
слоев
отечественной
фантастики,
подчас
делая
неожиданные открытия
–
откуда
что
пошло,
и
кто
был
первым.
В
мире,
разумеется.
Пользуясь
его
приемом,
процитирую
самого
автора:
«Конечно,
русская
фантастика
началась
не
с
Осипа
Сенковского
(барон
Брамбеус!
–
ГШ.)
и
не
с
князя
Владимира
Одоевского,
но
именно
они,
а с
ними
Алексей
Константинович
Толстой,
определили
все
ее
дальнейшие
направления –
и
сказочное,
и
мистическое,
и
фэнтезийное,
и
научно-фантастическое,
и
альтернативно-историческое.
Боевик,
триллер,
роман
катастроф
–
все
это
намечено
в
работах
великой
тройки.
За
ними,
на
мой
взгляд,
уже никто
не
находил
принципиально
новых
путей.
В
XIX и
в
XX веках
работали
чрезвычайно
талантливые
писатели,
но
все
равно
машину
завели
Сенковский,
Одоевский
и
А.К.
Толстой.
Дальше
шел
обычный
литературный процесс,
в
котором
Николай
Гоголь
соседствовал
с
Константином
Аксаковым,
Валерий
Брюсов
с
Алексеем
Н.
Толстым,
А.
Чаянов
с К.Э.
Циолковским,
Михаил
Булгаков
с
Николаем
Шпановым,
Александр
Казанцев
с
братьями
Стругацкими»...
В
«Красном
сфинксе»
сорок
восемь
очерков,
а
сорок
девятый
в качестве
послесловия,
написанного
известным
литературным
критиком
Владимиром
Ларионовым,
посвящен
Геннадию
Прашкевичу
и
называется
«Белый
мамонт
российской
фантастики».
В
заголовке
обыгрывается
название
повести
Г.
Прашкевича,
а
характерный
эпиграф
из
другой
его
повести
раскрывает
суть
писательского
туда
и
его
направленность:
«Чудеса
чудесами,
но
каждый
знает,
что
истинных
чудес
только
два...
Вселенная
и
Человек»
(Г.П.
«Анграв-VII»).
Порой
достаточно
штриха,
и
произведение
художника
заиграет
новыми
смыслами
в цвете.
«Красный
Сфинкс,
по
сути,
в
основном
, отражает
творчество
фантастов
советской
эпохи
и
периода
нового
времени,
но
частично.
Выбор
имен
в
какой-то
степени
выказывает
личные
пристрастия
автора,
его
ремарки
и
реплики
буквально
пронизывают
все
пространство
книги.
Он,
как
следопыт,
идет
к цели,
представляя
«глубокое
исследование социального
феномена
фантастики
советской:
ведь
именно
в
СССР
впервые
в
истории
человечества
был
поставлен
небывалый
эксперимент
–
написать
человека
таким,
каким
он должен
быть,
а
не
таким,
какой
он
есть».
Человек
–
еще
та
штучка,
как
говаривал
хирург
академик
Николай
Амосов,
автор
знаменитой
книги
«Мысли
и
сердце».
За
мысли и
сердце
многие
писатели
поплатились
жизнью
в
сталинских
лагерях.
Материалы,
извлеченные
из
архивов
НКВД
и
МГБ,
как
пишет
в своем
очерке
В.
Ларионов,
помогли
Г.
Прашкевичу
по-новому
осветить
судьбы
Александра
Чаянова,
Бруно
Ясенского,
Сергея
Буданцева,
Андрея
Платонова,
Сергея
Снегова,
Вивиана
Итина,
который
жил
в
Новониколаевске-Новосибирске
и
работал
в
журнале
«Сибирские
огни».
Здесь
Геннадию
Мартовичу
очень
помог
его
покойный
друг –
магаданский
писатель
Александр
Бирюков.
Писатели-фантасты,
как
японцы,
берегут
честь
своей
фирмы
до
последних
дней.
И,
очевидно,
это
писательское
сообщество
самое
крепкое
в
настоящее
время.
И
не
по
службе,
а
по
душе.
Я
читала
и
перечитывала
книгу Г.
Прашкевича,
ее
страницы,
рассказывающие
о
товарищах
по
перу – о
том
же
Викторе
Колупаеве
или
Борисе
Штерне.
А
насколько
широк
круг
знакомств
и
творческого
общения,
остается
только
позавидовать
моему
товарищу!
У
него
достало
труда
и
неистребимого
желания
создать
и
выпустить
в
свет
«Красного
сфинкса».
Он
труженик
и
великий
книгочей
–
знаток,
как
говорили
в
старину,
и не
только
в
море
фантастики
или
поэзии.
Новый
объемный
том
встал
на
полку
рядом
с его
научно-популярной
книгой
«Берега
Ангариды:
Палеозойское
время
в
истории
сибирского
материка»,
написанной
в
соавторстве с
палеонтологом
Е.
Ёлкиным,
а
рядом
сборники
жизнеописаний
«Самые
знаменитые
ученые
России.
От
Ломоносова
до
Сахарова»
и
«Самые
знаменитые
поэты
России.
От
Ломоносова
до
Бродского».
Надо
ли
объяснять
сближения
в
данном
случае?
В
сущности
сильная
творческая
личность
–
в
науке,
искусстве,
в
культуре
вообще
–
работает
на энергии
поэзии.
Соглашусь
с
Алексеем
Гребенниковым,
который
отмечает
в
своей
вступительной
заметке
к
«неформатной»
книге,
что
«Красный
сфинкс»
написан
для
души.
Душевная
серьезность
намерений
многогранного
писателя
очевидна,
а
воплощение,
реализация
замыслов
–
восхищает.
Замечу
в
скобках,
я
называю
Геннадия
Прашкевича
«Мюнхгаузеном»,
мистификатором,
и
–
на
тебе!
–
он
сбрасывает
плащ
фантаста,
сочинителя
детективов,
антиутопий
и
прочего.
И
смотрит
серьезно-печально,
как
истинный
поэт.
Вот
и
воскликнешь:
что
мы
знаем
о
себе,
о
тебе,
о
всех
нас
и
Вселенной?!
Галина
Шпак,
«НВС»
|