|
|
Весной 2012 года в
новосибирском издательстве "Свиньин и сыновья", выпускающем преимущественно
достойные книги, вышло еще одно качественно подготовленное и любопытное по
содержанию издание, знакомящее читателя с оригинальным персонажем
отечественной истории - корнетом Савиным, графом де Тулуз-Лотреком то ж,
дворянином русским, грандом испанским, кавалером экзотических орденов и
претендентом на болгарский престол, а кроме того, сердцеедом, игроком,
фальшифомонетчиком, бегуном из европейских и российских тюрем, где провел
немало лет и написал несколько интересных, но малограмотных и
неудобочитаемых мемуарных книг, одну из которых - "Записки корнета Савина" -
отредактировал, а скорее всего - переписал его приятель, знаменитый
журналист, автор "Москвы и москвичей" и других замечательных книг, Владимир
Гиляровский.
В общем, наш - нет, не Сервантес и не Мэлори - куда там! - а, скорее,
Казанова, но лишенный напрочь и литературного таланта (коим зато в полной
мере обладал его редактор, Гиляровский), и - нет опять-таки, не шарма и не
буйства, а, скорей, того изящества личности и той радостной полноты
любования бытием, что были свойственны авантюристам эпохи Просвещения, тем
самым Казановам, Сен-Жерменам и иже с ними, стремился "делать жизнь с кого",
чьими образами, несомненно, вдохновлялся наш герой.
Итак, перед нами автобиография настоящего авантюриста, каковые были
всегда и всегда будут. Савин - своего рода старший брат Остапа Бендера, того
Бендера, пожалуй, который действует не в "12 стульях", а в "Золотом
теленке", некоторым образом потертого жизнью, утратившего часть иллюзий, но
еще не сдавшегося, хоть и лишенного уже буйства фантазии и легкости душевных
движений, столь характерных для оригиналов столетия XVIII. Ну, декаданс
такой, бронзовый век, не легендарный хрустально-золотой Фаринелли, а
срывающийся в писк Алессандро Морески, доживший до эпохи фонографа и
оставивший записи. Судя по тому, что можно услышать в сети, в чем-то
подобные записям авантюриста Савина, сделанным в тюрьме на бумаге.
В этом отклике на безусловно интересную и достойную внимания читателей
книжку, изданную Свиньиным, я не стану касаться содержания даже вскользь,
ибо каждый без труда может получить всю основную информацию о корнете
Савине, его похождениях и его "Записках" из интернета - сеть пестрит
упоминаниями, статьями и очерками об этом персонаже. Да и, если честно, не
все ли равно, действительно продал Зимний дворец доверчивому американскому
миллионеру (интересно, бывают ли вообще на свете такие вот мистеры Твистеры?)
наш несколькими годами ранее несостоявшийся государь ридной Болгарщины, или
это байка... Гораздо более интересна, по-моему, завершающая (и не входящая,
конечно, в "Записки") повесть в этом томе, где, без всякого вмешательства
легкой руки Гиляровского, изложена история поздней, последней, вполне уже
реалистической любви Савина, очень похожей не по тому,
как рассказно, а потому,
о чем рассказано, на
бунинско-купринские истории безнадежной, бессмысленной и беспощадной любви
молодящегося старика к, скажем мягко, юной авантюристке нового поколения.
Но еще интереснее - самое, по-моему, интересное в этой книге - пейзаж
эпохи, если так можно выразиться, немножко сумасшедшей и удивительно
доверчивой, ибо еще благородной и потому резко отличающейся от той, в
которой действовал средний сын лейтенанта Шмидта, гражданин Бендер, ведь
старшим-то сыном, как теперь, после появления на книжном рынке книжки
Савина, стало понятно, был именно он, граф Тулуз, понимаете ли, де
Лотрекский.
И последнее. "Записки корнета Савина" подготовлены к изданию Сергеем
Шумихиным столь профессионально, талантливо и в содержательном, то есть
историко-культурном и литературоведческом плане, исчерпывающе, что - ни
добавить, ни убавить. И в этом смысле издание можно считать если не
академическим, то близким к таковому, что, помимо прочего, позволяет увидеть
и новые горизонты на пути, по которому движется издательство "Свиньин и
сыновья". И при всем том книга получилась отнюдь не для "высоколобых"
читателей, а для всех, кому интересна наша история и дорога наша культура.
Искренне рекомендую ее моим читателям и, пользуясь случаем, благодарю за
доставленное удовольствие С.В Шумихина и В.Ф. Свиньина.
|
|
|
Белодубровский, Евгений Борисович
Сага о пальто
: эссе. - Новосибирск: Изд-во "Свиньин и сыновья". - 156 с.
Год издания: 2012
Рецензент: Распопин В. Н.
"Да! - начинает
автор. - Я помню все свои пальто". А потом, рассказывая свою жизнь, он их
все и перечисляет, приштопывая к каждому главу - "частичку бытия", бОльшую
или меньшую - это уж как Бог даст, или Сталин позволит, или вопреки тому и
другому получится. В общем, как жизнь сложится. Этих самых пальто было
тринадцать у рожденного в Питере в 1941-м Евгения Белодубровского, мужа,
отца и деда, а когда-то, конечно, сына и внука, у него, известного говоруна,
но не менее известного библиографа и литературоведа, завсегдатая "Сайгона" и
члена доброй чертовой дюжины (а по числу тех самых пальто, или польт, как он
порой называет "эти штуки" то ли вполне пренебрежительно, то ли, напротив,
уменьшительно-ласкательно, разыгравшись со шмотками, автобиографией,
биографией страны и ее лучшего города, а заодно и с языком - недаром же
признанный набоковед и бродсколюб) всяческих литературных, научных и
общественных учреждений.
Вот про каждую из этих одежек, если вам интересно, он и рассказывает,
начиная с блокадных лет и кончая постсоветскими, до угара свободными, от
100-граммовой пайки черного пополам со стружками до стокгольмских застолий в
честь очередных нобелиатов. Впрочем, вряд ли у этой книжки есть конец. Да,
она стремится к финалу, но не достигает его, и не может достичь, покуда не
кончится жизнь рассказчика. Ибо книжка эта, хоть и мемуарная по сути, на
самом деле не просто так охарактеризована автором как эссе - свободный,
открытый, разговорный и бесконечный (как разговоры советских интеллигентов в
"Сайгоне", или на кухнях - ночами, сутками напролет) жанр. Не то чтобы
Монтень, его основатель... А хоть бы и Монтень - что мы Гекубе, что она
нам!.. Ни автору, ни читателю, если то, о чем ведет речь Белодубровский,
ему, читателю, по душе, конечно же, и не хочется, чтоб финал наступил скоро.
И потому его в книжке, совсем, в общем, маленькой - в полтораста всего лишь
страниц, скорее всего, и нет. Просто разговор по-быстрому закругляется: мол,
утро уже, ребята, пора расходиться, фу, надымили-то, и водка кончилась, да и
чай тоже, рога трубят, пора на работу.
Вы ж понимаете, какое это неблагодарное дело - спойлерить или даже
просто ради писчей практики пытаться пересказывать чей-то текст своими
словами. Я и не буду. Тем более что это не просто текст и не просто мемуар,
а еще и мартиролог множеству хороших людей, с которыми Белодубровский был
знаком, а я нет.
А теперь заочно знаком - благодаря Белодубровскому. И мне с ними было
интересно, как, разумеется, и с ним, хоть и жаль, что недолго. Но, может,
автор напишет еще. Буду ждать.
Его и впрямь интересно читать, надо только привыкнуть к своеобразной
манере изложения, некоторым образом витиеватой, как бы непоследовательной, с
лирическими отступлениями в духе какого-нибудь старинного испанского, что
ли, романа, однако неизменно возвращающейся к основному сюжету, к той
извилистой прямой, которая и есть жизнь, хорошо это или плохо. С немалым
количеством орфографических ошибок, то ли на самом деле ошибок, то ли
специально - ошибок, мол,
речь-то у нас, ребята, разговорная, кухонно-интеллигентская, как слышится -
так и пишется. С реверансами в сторону издателей, мол, жаль, что лично не
знал издателя "Отечественных записок" Павлушу Свиньина, зато знаю его
потомка, Володю, а теперь и вы, читатель, знаете, любите и жалуйте. И
вообще, Набоков там, или Бродский, или даже Катаев и Ерофеев, которых автор
поминает, а то и, пусть исподволь, но цитирует, - это, конечно, здорово, но
был у нас, в Ленинграде, еще и Тынянов, Юрий Николаевич, который умер вскоре
после того, как я родился, так вот он с самими Александрами Сергеевичами
общался, как с родными, и нас тому научил. (Это я уже от себя говорю,
читатель, но совершенно в духе Евгения Борисовича Белодубровского -
заразительнейший пример и просто райский сад для незлобной пародии!)
Кто-то скажет: моветон. И он - моветон, и рецензент туда же. И будет
прав. Но ведь и этот критик не бросит в раздражении книжку Белодубровского,
а дочитает до конца. Потому что интересно. И талантливо. И, главное,
век-волкодав на страницах "Саги о пальто" проявляется, как на фотобумаге,
утопленной в проявитель, постепенно - и вдруг, во всей своей яростной и
кошмарной красоте. А ведь это значит, что сверхзадача автором выполнена, ибо
истинный мемуарист никогда не пишет только о себе, но - "о времени и о
себе", и о времени - прежде всего.
P.S. А что, Владимир Федорович, Вы и в самом деле прямой потомок того
самого Тугого-Свиньина пушкинской эпохи? Или это такой белый дубровский стих
- прикол Белодубровского?
«Сага о пальто»
Год издания: 2012
|